Джоджо Мойес - Одна в Париже

– Да неужели? Тогда вперед! – отвечает он.

Нелл смеется, качает головой, а Фабьен заглядывает ей в глаза. И она вдруг решается. Кладет руку ему на плечо, он помогает ей взобраться, и вот она уже упоенно танцует на барной стойке. Эмиль салютует бутылкой, и Нелл ловит ритм, волосы разметались вокруг лица, глаза закрыты. Она утирает пот со лба и прихлебывает пиво. А тем временем к ним присоединяются еще двое, потом трое танцоров.

Фабьен не поддается искушению. Ему просто хочется быть частью толпы, ощущать вибрацию музыки, смотреть на Нелл и радоваться, что ей весело.

А потом она открывает глаза и ищет его лицо в море человеческих лиц. Находит, улыбается, и Фабьен вдруг понимает, что снова начинает чувствовать нечто давным‑давно забытое.

Он счастлив.

Они идут, взявшись за руки, по безлюдным улицам, мимо картинных галерей и огромных старинных зданий. На часах без четверти четыре. У нее болят ноги, в ушах звенит, но она совершенно не чувствует усталости.

Когда они покинули «Уайлдкэт», то едва стояли на ногах – пьяные от жизни, от безумной ночи, от пива и текилы, – но за последние полчаса Нелл каким-то чудом успела протрезветь.

– Нелл, я понятия не имею, куда мы идем.

Однако Нелл наплевать. Она может идти вот так хоть целую вечность.

– Я не могу вернуться в отель. Пит, вполне возможно, еще там.

Он шутливо пихает ее в бок:

– Ты жила в одном номере с этой ужасной американкой. По сравнению с ней он еще не самый плохой вариант.

– Ну нет, предпочитаю американку. Несмотря на ее жуткий храп.

Нелл рассказала Фабьену свою историю. После чего тому явно захотелось как следует врезать Питу. И Нелл, к своему стыду, вдруг поняла, что ей это даже приятно.

– Знаешь, мне немного жаль Пита, – говорит Фабьен. – Он проделал такой путь до Парижа, чтобы найти тебя, а ты убежала с каким-то французом.

Нелл ухмыляется:

– А вот меня совесть вообще не мучает. Ужасно, да?

– Ты определенно бессердечная женщина.

Она еще сильнее прижимается к нему:

– Просто отвратительная.

Он обнимает Нелл за плечи. В результате она все-таки потеряла в клубе пальто, и теперь на ней куртка Фабьена. Он заверил ее, что ему не холодно. Нелл тоже не холодно, но ей нравится идти в его куртке.

– Знаешь, Нелл, если хочешь, можешь остаться у меня.

И она снова слышит голос матери. Ты идешь в дом к незнакомому мужчине? В Париже?

– Было бы здорово. Но учти, я не собираюсь с тобой спать.

Ее слова повисают в ночном воздухе.

– Я страшно разочарован, Нелл из Англии, но я понимаю. Ведь святая обязанность бессердечных женщин – разбивать мечты и надежды мужчин.

Он забавно опускает вниз уголки рта. И ей кажется, что такое выражение лица свойственно исключительно французам.

– А где находится твоя квартира?

– Студия. Не слишком элегантная, в отличие от твоего отеля. Может, минут десять ходьбы.

Она понятия не имеет, что будет дальше. И это потрясающе.

Фабьен живет на верхнем этаже дома с узким фасадом и внутренним двориком. Лестница отделана кремовым камнем и пахнет старым деревом и мастикой. Они поднимаются молча. Он успел предупредить ее, что в соседних квартирах живут пожилые дамы. И если он будет шуметь после десяти вечера, то рано утром они заявятся к нему с претензиями. Хотя в принципе он не против такой постановки дела, говорит он. Его квартира совсем дешевая, потому что хозяину лень делать ремонт. Сандрин ненавидела ее, добавляет Фабьен.

Когда они наконец добираются до последнего этажа, Нелл собирает всю свою волю в кулак. Триш однажды встречалась с мужчиной, а оказавшись у него дома, обнаружила, что там все полки заставлены книгами о маньяках.

Фабьен открывает дверь и приглашает Нелл войти. Она останавливается на пороге и смотрит во все глаза.

Квартира Фабьена – это одна большая комната с одним большим окном с видом на крыши. Письменный стол завален листами бумаги. В углу диван-кровать, напротив – большое зеркало. Пол деревянный. Когда-то явно крашенный, но сейчас вытертый и непонятно какого цвета. В конце комнаты – широкая кровать, возле стены – маленький диванчик. Одна стена украшена картинками из журналов.

– Ой! – проследив направление ее взгляда, говорит он. – Я сделал это, будучи студентом. И если честно, мне просто лень отдирать картинки.

Все здесь – письменный стол, стулья, картинки – непривычное и интригующее. Нелл обходит комнату, смотрит на чучело вороны на полке, на кустарный светильник, свисающий с потолка, на коллекцию камешков возле двери в ванную. Телевизор – крохотный ящик, на вид двадцатилетней давности. На каминной доске шесть стаканов и стопка тарелок.