Ивонн Линдсей - Счастье в обмен на месть

– Ты дома!

Она села в кровати и крепко обняла его.

У него сжалось сердце.

– Да, я дома, так что больше ни о чем не беспокойся, ладно? Я думал, что у нас есть договоренность. Ты должна рассказывать мне обо всем, что тебя расстраивает.

– Я знаю. Просто мне очень грустно, когда тебя нет.

– Мне жаль, что меня сегодня так долго не было. Этого не повторится, пока мы на каникулах, я обещаю. Но это, вероятно, будет случаться, когда мы вернемся домой. Но я обещаю тебе, что ты никогда не будешь одна, и ты всегда можешь попросить того, кто с тобой рядом, написать мне сообщение.

– Даже когда ты на важной встрече?

– Даже тогда. Ты для меня важнее всего, Элли. И я всегда буду рядом.

– О’кей, – сказала она и зевнула.

– А теперь ложись спать, юная леди. Завтра будет новый день.

– Спасибо, Гален. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, детка.

Гален поцеловал ее в лобик и встал. Когда он подходил к двери, она уже спала.

Пейтон проскользнула в свою комнату, не желая, чтобы ее застали подслушивающей задушевный разговор между Галеном и Элли.

Она достала салфетку и вытерла слезы. Она внезапно почувствовала себя аутсайдером. Но раньше ее это не беспокоило. Она всегда была аутсайдером после позорного изгнания ее отца из «Хорват Интернэшнл». Даже когда она поступила в колледж в Вашингтоне, она была аутсайдером. Но это помогло ей скрыть свою беременность и последующее усыновление ее ребенка. Быть аутсайдером теперь стало для нее естественным. Это давало ей возможность наблюдать за жизнью других людей со стороны. И ей это даже нравилось, сказала она себе, накладывая помаду на губы, чтобы пойти выпить с Галеном.

Но почему ей сейчас так больно? Может быть, оттого, что ее собственная дочь была в том же возрасте, что и Элли? От того, что она каждый день видела, чего была лишена? Пейтон прогнала эти мысли. Она сделала выбор, лучший для своего ребенка. Даже спустя несколько лет после усыновления она все еще была не в состоянии содержать ребенка. Сейчас все, конечно, изменилось. За ее работу ей платили очень хорошо. А оплата за статью, разоблачающую Элис Хорват, будет просто огромной.

Она приказала себе не расслабляться. У нее есть работа, и она должна выполнить ее. Она распрямила плечи и бросила быстрый взгляд на себя в зеркало. Она справится.

Ночной воздух во дворике благоухал красным жасмином. Пейтон сделала глубокий вдох и громко выдохнула.

– Здесь всегда так волшебно? – спросила она.

– Да. Даже в самую плохую погоду здесь необыкновенно красиво, и это всегда помогает мне расслабиться. Это мое убежище, когда жизнь становится невыносимой.

– Не ожидала, что вам нужно убежище, – сказала она, опускаясь в плетеное кресло.

– Всем оно нужно время от времени.

– Тогда вам повезло больше, чем многим другим. У вас есть все это. – Она широким жестом указала на открывающийся перед ними вид. – Я прошу прощения за то, что набросилась на вас, – сказала она, решив взять быка за рога. – За то, что обвинила вас в невыполнении обязательств перед Элли.

– Я принимаю ваши извинения.

– Я была раздражена, потому что тоже скучала по вас.

Как это у нее вырвалось? Пейтон судорожно глотнула, сама не веря, что сказала это. Но это было правдой. Она была сердита на саму себя за то, что ей нравилось смотреть на его солнечную улыбку. Этот мужчина был очень привлекателен, и она понимала его популярность у женского пола. Это не означало, что она хотела переспать с ним. Но она лгала бы себе, если бы не признавала, что находит его привлекательным.

О’кей, она лгала себе, что не хочет переспать с ним. При других обстоятельствах небольшая интрижка с Галеном Хорватом была бы приятным глотком свежего воздуха. Но это было невозможно, и она должна продолжать свою игру.

– Я польщен, – сказал Гален, слегка кивнув головой.

Он немного покраснел. Неужели она смутила его своей неожиданной откровенностью? Решительно пора было менять тему.

– Итак, что вы рекомендуете в плане выпивки?

– Все, что вам захочется. Я люблю время от времени выпить хорошего коньяку, но ирландский виски со льдом тоже очень расслабляет.

– Я за ирландский виски.

Она смотрела, как он шел к маленькому бару в уголке крытого дворика. Все его движения были мужественными и в то же время грациозными. Ее внезапно охватило желание. Что бы она ни говорила себе, казалось, у ее тела было свое мнение.

Смотреть на море было намного безопаснее, чем на мужа, и она повернулась лицом к воде. Позвякивание льда в стаканах возвестило о его возвращении.