Виктория Уолтерс - Вторая любовь всей моей жизни

– Хватит. Я видел, сколько вы выпили, и за руль вы после этого сядете только через мой труп. До гостиницы отсюда можно дойти пешком.

– Пешком?

– У вас по две ноги, используйте их, – сказала Эмма, беря меня за руку.

– Я тоже там остановился, успокойтесь. А машину сможете забрать утром, – парень из бара потянул одного из них за рукав куртки.

Приятели переглянулись, и к ним вернулось пьяное добродушие. Пожав плечами, они засмеялись и отступили. Незнакомец спрятал ключи в карман, оглянулся и поднял руку, помахал оставшимся, после чего свернул за угол и исчез из виду. Я тяжело прислонилась к Эмме.

– О, Господи! – сказал Джо, – я знал, что от этих чертовых банкиров одни неприятности, я бы запретил им вход, если бы мог.

– Вы в порядке, девушки? – спросил еще один парень, в котором я узнала Стива, нашего почтальона.

– С нами все хорошо, – ответила Эмма, сильнее прижимая меня к себе, – думаю, нам пора все же расходиться.

Я заметила, как подруга с дядей обменялись взглядами.

– Разумеется. Идите по домам. Вы молодцы, – он на секунду коснулся моей руки, прежде чем кивнуть Стиву. Они оба вошли в бар.

Я судорожно вздохнула.

– Ты сделала доброе дело, – успокаивала меня Эмма, – а я ведь даже не задумывалась… Хорошо, что ты была здесь.

Я коснулась своих мокрых щек и только тогда поняла, что плачу. «Не могу поверить, что им казалось, что они в порядке, – как не могла поверить и пастору Уокеру, когда он говорил мне о человеке по имени Джереми Грин. О пьяном водителе, расколовшем мой мир надвое. Ему понадобилась лишь секунда, чтобы сделать неправильный выбор, а последствия этого выбора со мной навсегда.

– Я рада, что оказалась здесь, – ответила я, думая о словах подруги. – Это было тяжело, но если мне удалось кого-то спасти…

– Хочешь переночевать у меня сегодня?

– Я просто хочу спать, – я позволила ей провести себя домой, так как чувствовала, что смысла спорить с ней нет. Я жила у Эммы и Джона после аварии, так как не могла вынести и мысли о том, чтобы остаться в нашем доме без Лукаса.

Честно говоря, я пользовалась их гостеприимством слишком долго. Я никогда не смогу отблагодарить их за доброту. Ни разу они даже не намекнули, что мне стоит поискать другое жилье, и оба были шокированы, когда пару месяцев назад я сообщила, что собираюсь переехать к себе. Но время пришло. Мне необходимо было строить что-то вроде самостоятельной жизни. Нужно было начать все заново в месте, где я снова смогу обрести себя.

И я надеялась, что это может быть место, где я снова начну рисовать. Но этого пока не произошло.

– Звони, если я тебе понадоблюсь, – попросила Эмма, обнимая меня перед дверью. Она немного задержалась: видимо, хотела сказать что-то еще, но не знала, что и как.

– Конечно, – пообещала я, только чтобы отпустить ее и посмотреть ей вслед.

Я вошла в дом, и усталость охватила меня. Похоже, накативший прилив адреналина начал отступать, оставляя меня опустошенной. Поднимаясь по ступенькам, я старалась не смотреть на закрытую дверь второй спальни. Эту комнату я выделила под рисование. Я думала, что наличие отдельной мастерской пробудит мою музу, но пока что дверь оставалась закрытой.

В спальне я забралась в кровать прямо в одежде, слишком вымотанная, чтобы раздеваться. Я свернулась клубочком и прижалась лицом к прохладной подушке. Теперь, когда временами мысленно я отвлекалась от произошедшего, могла улыбаться и жить в настоящем, когда казалось, что счастье находится на расстоянии вытянутой руки, произошло нечто, что вернуло все настолько живо и болезненно, как будто авария произошла вчера. Я снова пережила этот момент. Когда в дверь постучали. Когда сообщили, что мой муж Лукас попал в автокатастрофу. Когда я узнала, что его сбил пьяный водитель. Когда я узнала, что мужчина, с которым я собиралась провести свою жизнь, убит. Он умер мгновенно.

Два года назад я потеряла человека, в которого была влюблена с детства, мое сердце, мое все.

Я потеряла себя, и без него я не знала, как себя вернуть.

Я проснулась в три часа ночи от звука собственного сердцебиения в темном доме посреди тишины. Я поняла, что прошло несколько недель с тех пор, как я в последний раз так просыпалась. После аварии мне вообще с трудом удавалось уснуть. Кровать казалась невыносимо пустой. Переезжая к Эмме и Джону, я надеялась, что смена обстановки поможет, но я все еще по привычке поворачивалась, чтобы коснуться Лукаса, – а рука сжимала только простынь. Боль одиночества была так пронзительна, что мешала дышать.