Мари-Бернадетт Дюпюи: Сердцу не прикажешь

Элен нежно обняла дочь. Вероника за это время сильно повзрослела, а она заметила это только теперь. Наверное, причина такой метаморфозы – последние нелегкие месяцы… Ей захотелось поделиться с дочкой некоторыми своими мыслями, но она тут же одернула себя. К чему? Единственное, что имеет значение, – это чтобы Вероника была счастлива и чтобы у нее снова был отец, Александр. Мужчина, которого Элен все еще любит, – всей душой, всем сердцем.

– Солнышко мое, я сделаю, как ты хочешь. Довольна? Если нам дается шанс, надо им воспользоваться. Ты права, тебе отец скорее поверит. Он думает, что я просто пожалела его и что я предпочла бы остаться с Кентеном. Но я хочу, чтобы ты знала: это не так. Я люблю только твоего отца, и уже много-много лет…

– Значит, мы уезжаем! Вот здорово!

Элен насмотреться не могла на дерзкую линию, которую вычерчивали на горизонте холмы Прованса. Несколько минут назад они с мадам Руфье пили чай на террасе. Погода стояла очень теплая, небо было просто кристальной чистоты.

«Прованс, мой край, мой прекрасный край! Здесь я родилась…» – с замиранием сердца говорила про себя молодая женщина.

Ангулем был забыт – и его улицы, и церкви, и тенистые аллеи парка «Жарден-Вер». Впрочем, Нормандия со своими дождями и яблонями – тоже. От прошлого ничего не осталось. Элен в своих поисках любви прошла все этапы: от Вендури до Парижа, от Парижа до Ульгата, от Ульгата до Ангулема, от Ангулема до Кассиса.

Прошли годы со своим кортежем радостей и драм, и она вернулась в отправную точку – в родные края, в тот Прованс, который стал свидетелем ее первых любовных волнений. Может, поэтому эти незыблемые, словно подсвеченные золотом холмы обещали раскрыть ей какой-то приятный секрет?

Веселый голос мадам Руфье вывел ее из задумчивости:

– И как вы только смогли так быстро управиться с переездом? Наверное, сбились с ног, собирая вещи?

– Нисколько, уверяю вас! Я взяла с собой только самое необходимое, а остальные вещи продала. Это ведь уже не в первый раз… Когда я уезжала из Нормандии, то уступила почти всю свою мебель и все книги женщине, которая какое-то время арендовала мой дом. Так даже лучше, чувствуешь себя свободнее…

– Бедная Элен, вам постоянно приходилось переезжать… А ведь это так хлопотно! И все из-за моего сына!

– Я тоже не всегда поступала правильно, так что лучше не будем об этом. Мадам, вы уверены, что Александр не знает, что не только Вероника живет сейчас в вашем доме, но и я тоже?

– Совершенно уверена! Он на неделю уехал с детьми на экскурсию. Я сказала ему, что Веро приезжает, но поездку уже нельзя было отменить. Это счастье, что он смог получить работу воспитателя в классе для детей-инвалидов! Друг детства этому поспособствовал… Теперь он чувствует себя полезным, да и зарплата у него достойная. – Мадам Руфье лукаво улыбнулась. – Это первый раз, когда мне приходится ему врать, но это ради его же блага. Вы должны мне верить, Элен: мой сын вас любит! Он все мне рассказал, и я знаю, что он говорил от чистого сердца, и он чувствует себя очень несчастным.

Озадаченная, Элен вздохнула. Однако надежда оставалась – благодаря словам Бланш Руфье.

В саду Вероника с Клеманом, громко хохоча, играли в мяч. Мсье Руфье, с комфортом устроившись в шезлонге, любовался внуками.

– Завтра же я перееду в мой новый дом! – весело заявила Элен. – Думаю, я смогу давать уроки игры на пианино на дому. Я настаиваю на том, чтобы платить вам за аренду!

– Спешить нам некуда, мое дорогое дитя. Я так рада, что вы переехали! Я очень скучала по Веро! А она просто светится от радости! И ничто ее не пугает, даже то, что придется в середине учебного года перейти в новую школу.

– Она быстро находит общий язык с людьми, наша Веро. И ей так хотелось здесь жить! Наверное, это называют голосом крови…

Минут через десять Элен решила не отказывать себе в удовольствии принять перед ужином душ. Зимы в Провансе мягкие, в отличие от Нормандии и Шаранты с их неизменными дождями… Элен сказала себе, что придется снова привыкать к местному климату.

Она позволила теплой воде струиться по своему телу, по волосам. Эта ласка была такой приятной, такой умиротворяющей, что Элен никак не могла ею насытиться. Ей казалось, что вода смывает все – сомнительные любовные связи былых времен, соль слез, которых так много было пролито, физические и моральные страдания. Она обновленной войдет в новую жизнь – здесь, в краю своего детства.

Не без сожаления выйдя из ванной, Элен завернулась в банное полотенце. Отражение в зеркале ее удивило: волосы потемнели и завились от влаги, лицо было удивительно молодым, а в глазах орехового оттенка светились нежность и надежда…