Крис Кеннеди - В сетях страсти

– Ах да, «Горлышко жаворонка»! – воскликнул часовой, явно гордившийся знакомством с этой жуткой харчевней, располагавшейся чуть дальше по дороге. – Превосходное заведение, где…

«Превосходное для пиратов», – подумал Кир. Он бросил последний взгляд на макушку женщины – насколько он мог судить, у нее была прелестная головка, – а затем вернулся к сундукам; ему еще предстояло найти гроссбух.

Спустя несколько мгновений тишина сделалась оглушительной – голоса умолкли.

Кир запер последний сундук (он так и не нашел гроссбух ни в одном из них) и, движимый любопытством, снова подкрался к окну. Приоткрыв ставни, выглянул наружу.

Часовой куда-то исчез. А женщина осталась. Подавшись вперед, она присела на корточки перед замочной скважиной и засунула туда булавку.

Кир с удивлением таращился на нее. Что же это такое?

Не может же быть, чтобы сразу двое пытались проникнуть в контору менялы Томаса в один и тот же день? А впрочем… Ведь он же проник…

В этот момент женщина приподняла голову, и на одно короткое мгновение ее лицо осветили лучи рассветного солнца. И в тот же миг Киру показалось, будто кто-то с силой ударил его кулаком в грудь. Отпрянув от окна, он затаил дыхание. Это была она! И следовательно, приближалась битва.

Стиснув зубы, Кир направился к лестнице.

Стараясь не привлекать к себе внимания, София проникла в полутемную комнату и тотчас же захлопнула за собой дверь.

Жар сразу ударил ей в лицо; в разгар лета эта комната, закрытая на всю ночь, напоминала только что вырытую раскаленную солнцем могилу. Она заметила столбики пыли, поднимавшиеся от устилавших пол стеблей тростника. В дальнем конце комнаты располагался длинный стол; к стенам же были придвинуты скамьи, уставленные сумками и тюками с товаром. А в одном из углов притаилась дверь – она словно пыталась остаться незамеченной. Очевидно, то была лестница, ведущая на верхние этажи.

Единственное окно, забранное ставнями, прорезало дальнюю стену, и бледные лучи рассвета едва проникали внутрь. Узкие полоски света падали на край стола и на огромные сундуки, прятавшиеся под ним. И казалось, что в затхлом воздухе витало звонкое слово «деньги»!

Пенни и полпенни, а также денье, сольди и золотые флорины, то есть монеты всех могущественных империй – Англии, Франции, Италии, Флоренции…

София сделала шаг в сторону сундуков. Они были массивные и тяжелые, с резными крышками, обитыми железом, и с крупными затейливыми висячими замками – по два на каждом.

При виде замков она в изумлении замерла. Два? Всего по два замка на сундук? Едва ли этого достаточно. Да и какой здравомыслящий человек станет закрывать свои сундуки на два замка, когда в них – такие несметные богатства?!

Богатство, разумеется, заключалось не только в звонкой монете, но и в вещах, главным образом в гроссбухе судьи Дарнли; в нем содержался полный отчет обо всех незаконных сделках, в которые был вовлечен ее отец, а также имелись сведения о многих других богатых и влиятельных мошенниках. Причем в гроссбухе было записано абсолютно все, со всеми мельчайшими подробностями (то есть можно было узнать детали всех мошеннических сделок). И счета, свидетельствовавшие о самых тяжких преступлениях, хранились в одном из этих сундуков – в том, на котором имелась тройная железная обивка (София тотчас же его узнала – когда-то он принадлежал ее отцу).

Затаив дыхание, она подкралась к сундуку и, опустившись на колени, вынула булавку из волос.

Она почти тотчас же открыла все замки, а затем, отодвинув в сторону мешочки с деньгами и драгоценными камнями, запустила руку поглубже и ухватила давно знакомый ей на ощупь пухлый гроссбух, хранивший множество ужасных тайн. Еще мгновение ушло на то, чтобы закрыть и запереть крышку сундука, подняться на ноги и повернуться к двери.

Внезапно она почувствовала чей-то пронзительный взгляд, нацеленный прямо на нее словно смертоносная стрела. «Беда!» – промелькнуло у нее. И в тот же миг раздался голос:

– Напрасно ты все это затеяла.

Этот тихий и мрачный голос прозвучал всего в нескольких футах от нее, и София медленно обернулась. «Мрачный, пожалуй, не вполне подходящее слово, – подумала она. – Скорее угрожающий».

В полумраке было трудно что-либо разглядеть, кроме очертаний мужской фигуры. Этот человек неподвижно сидел за столом, скрестив на животе руки и вытянув перед собой ноги в башмаках. Волосы же были перехвачены лентой и заплетены в косичку, а с бедра свисал меч.