Дженнифер Доусон: Дай мне шанс

Тут Митч пошевелился, и в желтом свете лампы, выглядевшей так, словно ее нашли в мусорном баке, Маделин заметила, что он пытался отодвинуть ворох тряпья – еще недавно это было ее подвенечное платье.

Когда он сказал о своей бывшей профессии и об образовании в университете Лиги плюща, она была шокирована, но потом подумала: «А почему бы и нет? Ведь можно выглядеть словно античный бог, но при этом якшаться с «Ангелами ада», не так ли?» Но теперь, украдкой наблюдая за ним, она, казалось, видела его прошлое в чертах красивого волевого лица.

Разгадывать тайну Митча было куда интереснее, чем размышлять о причинах, заставивших ее выпрыгнуть в церковное окно, поэтому она спросила:

– Каким ты был адвокатом?

Мускул на его щеке дернулся, и Мадди заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимавшие ворох атласа. Затем губы растянулись в улыбку, не затронувшую глаз, и он проговорил:

– Я был адвокатом по уголовным делам.

Что ж, она легко могла представить его перед жюри присяжных. Он – сильная личность. К тому же обладал обаянием, так что вполне мог рассчитывать на симпатии суда.

Ступая по тонкому льду, Мадди с деланной беспечностью заметила:

– Должно быть, это так волнующе…

Он пожал плечами.

– Не очень-то. Я защищал богатых влиятельных негодяев, освобождал от ответственности. В этом не было ничего волнующего.

«Да-да, конечно… – думала Мадди. – Богатые влиятельные клиенты требуют богатых влиятельных адвокатов, поэтому…» В голове у нее вертелся миллион вопросов, но тема была довольно болезненной, так что она решила не углубляться в нее. Кроме того… Ведь он тоже мог начать расспрашивать, а Мадди не хотела говорить о том, чего сама не понимала.

Мадди кивнула в сторону платья.

– Оно ужасное, верно?

– Да, – буркнул он. Но тут же, спохватившись, добавил: – Ох, прости.

– Ничего страшного. Я его ненавижу. Будь у меня хоть какая-то одежда, сожгла бы его.

Митч взглянул на нее с недоумением.

– Если ты так ненавидишь его, зачем же выбрала?

Ей тотчас же вспомнился салон свадебных платьев, и она невольно поморщилась. В тот день она стояла на круглом возвышении, безумно влюбленная в белое короткое платье, так восхитительно скользившее по телу. Лучшие подруги, Пенелопа и Софи, возбужденно болтали у нее за спиной. Они тоже считали, что это – «то самое». Завороженная своим отражением в зеркале, Мадди внезапно заметила выражение неодобрения на лицах матери и Стива. И тут же сконфузилась. Стараясь сохранять спокойствие, она сошла с возвышения и, вернувшись в примерочную, позволила им выбрать самим. Она слишком многим была обязана им, так что не следовало спорить и расстраивать их.

Горло у нее перехватило, и Мадди отогнала воспоминания. Она находилась в той опасной фазе опьянения, когда эмоции могли всецело овладеть ею. Нет, она больше не станет думать об этом. Теперь все это уже не имело значения.

Изобразив улыбку, Мадди пробормотала:

– Разве ты не слышал, что все невесты с отклонениями?

Митч прищурился и внимательно посмотрел на нее.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет-нет. – Мадди помотала головой. Ох, как странно… Ведь ей так хотелось, чтобы кто-то заметил ее тоску, чтобы утешил… Но сейчас, под пристальным взглядом Митча Райли… О, если бы только она могла сорвать дурацкое платье, стать под горячий душ – и смыть с себя этот ужасный день!

Мадди тяжело вздохнула и пробурчала:

– Ты понятия не имеешь, как я хочу избавиться от этого орудия пытки. У тебя случайно не завалялось женское платье?

– Прости, принцесса, но тебе не повезло. – Митч откинул ворох ткани и пододвинулся к ней поближе.

Прижав ноги к подушкам, Мадди попыталась не думать о том, как приятно ощущать его близость. Желая вновь вернуть тот легкий флирт, что был у них в баре, и забыть о прошлом, она сказала:

– Я думала, ты успел раздеть достаточно женщин и имеешь кое-какие запасы женской одежды…

– Я не привожу сюда женщин, – заявил Митч. – И домой не привожу. Но сделаю для тебя второе исключение.

В горле Мадди сделалось сухо, как в пустыне. Она с трудом сглотнула.

Весь последний час она то и дело напоминала себе о том, что должна была выйти сегодня замуж. Но ее обычные усилия оставаться ответственной и благонравной девушкой в этот день почему-то оказались тщетными. Конечно, ей хотелось бы во всем винить спиртное. Или же неотразимо прекрасное тело Митча, словно специально созданное для греха. А может… Нет-нет, глупости все это. Виновата только она. Потому что… Ох, он смотрел на нее так, будто видел ее насквозь!