Сара Ларк: Цветы из огненного рая

– Ты представляешь, – наконец произнес Карл, – много позже появилась другая компания, снаряжавшая суда в те страны, которые открыл капитан Кук. Однако ею руководила не жажда знаний, а скорее жажда наживы. Представители Новозеландской компании обещали много, а давали мало, но они предоставили нам корабль. Ты не забыла о звездах, Ида? О звездах над Байей? И о звездах над нашим пляжем в Порт-Купере? Ты была тогда здесь, Ида. Здесь, на Южном острове Аотеароа. И душой, и телом. Со мной. Сейчас я не могу сводить тебя на пляж, Ида, но вот звезды…

Карл взял молодую женщину на руки и испугался. Какая она легкая, почти невесомая! Он вынес ее на улицу, под звездное небо, и стал рассказывать дальше. О дальнейшем путешествии на «Санкт-Паули», о том, как Ида после Байи стала прятаться от него в своей каюте. Он рассказывал о величии и великолепии океана, о земле Ван-Димена на горизонте, уже рядом с Австралией, о том, как впервые показалась Новая Зеландия. Этот момент Ида, как и большинство переселенцев, проспала, а Карл – нет, он стоял на палубе и смотрел на новую землю, вырисовывавшуюся темной тенью на фоне ночного неба.

– Она действительно чем-то напоминала каноэ, – с нежностью в голосе произнес он. – Поэтому маори называют Южный остров Те Вака а Мауи, каноэ Мауи. Представляешь, Ида? Может быть, мы сможем совершить это путешествие еще раз? Ты чувствуешь, как нас качает море, ты видишь звезды, указывающие нам путь? Луну, которая светит нам с небес?

Ида не проснулась, но, казалось, она уже не просто безучастно лежала на руках у Карла. Она прижалась к нему, когда он сел вместе с ней у погасшего костра перед домом Макуту. Карл качал ее на руках, а Кунари просила у дома защиты от злых духов. У другого костра девушки пели любовную песню, а вдалеке кто-то наигрывал на путорино странную вариацию мелодии The Maids of Mourne Shore [73].

Карл чувствовал под собой по-летнему мягкую траву, землю, еще отдававшую тепло солнечного дня. Он пытался слиться с землей и небом, стать, как маори, частью Аотеароа. Впитывал в себя силуэт Альп на горизонте, вызывал в памяти пейзажи равнины Кентербери: весело стремившую свой бег Ваймакарири, все еще непривычные и странные для Карла ропалостилисы, лесок из южных буков и кусты рата , которые так любила Кэт.

– Я хотел бы жить здесь, – негромко произнес он. – Здесь, среди кустов рата , на станции Фенрой. Я прикипел к ферме сердцем и душой. Но если ты захочешь переехать, Ида, я отправлюсь с тобой туда, где будут твой дух и твоя душа. Я ищу их. Я зову их…

В какой-то момент, когда рассвет рассеял тени ночи, Карл уснул, крепко обнимая Иду. Кэт, ночевавшая вместе с Макуту в общинном доме, где спали и другие члены племени, которые не уснули прямо у костров, вышла, чтобы посмотреть, как чувствует себя ее подруга и дети. Увидев Карла, она возмутилась и хотела разбудить его.

– Быть того не может! У нее жар, а он вытащил ее на улицу? Да еще и уснул! Кто же позаботится о детях? И об Иде…

Макуту коснулась лба Иды и улыбнулась.

– У нее больше нет жара, – произнесла она, заглянула в дом и вернулась, неся в руках одеяло. – А дети еще спят. Кунари тоже. Кажется, она победила всех духов.

Осторожно, чтобы не разбудить спящих, тохунга накрыла Карла и Иду одеялом.

– Разве ты не видишь, Поти? – прошептала она. – Когда мы спим и видим сны, дух путешествует. А эти двое… Их тела и души уже вместе. Его дух сегодня же приведет ее дух домой, в Аотеароа.

Проснувшись через несколько часов в объятиях Карла, Ида не избавилась от ужаса и вины, но чувствовала себя уже лучше и, самое главное, в безопасности, чего не было с тех самых пор, как она взошла на борт «Санкт-Паули». Она не могла сказать, откуда взялось это чувство, а просто испытывала облегчение – казалось, с плеч ее сняли тяжкий груз. Затем Кэт рассказала ей о своих предположениях по поводу событий в Вайрау. Ида снова заплакала, вспоминая Те Ронгу и мужчин, расставшихся тогда с жизнью. Жалела она и Кэт, потерявшую свою мать и племя, и даже Оттфрида и собственного отца. Она помнила его строгость, знала, что он никогда особенно не церемонился при выборе средств, если считал свою цель правильной и справедливой. Но уничтожить целую деревню, разрушить жизни десятков людей только ради того, чтобы воссоздать Рабен-Штейнфельд…

– Я уверена, что он просил у Господа помощи, – шептала Ида, и на лице ее отражался ужас. – Видимо, он был совершенно ослеплен своими устремлениями. А теперь он… О господи, если все действительно было так, то… все они прокляты!