Сара Ларк - Цветы из огненного рая

– Возможно, он не собирался убивать Те Ронгу. Скорее всего, ему просто поручили нажать на курок в нужный момент. Достаточно было выстрелить в воздух, чтобы поднять переполох.

– Так было бы даже лучше, – вставил Крис. – Тогда Те Раупараха не убил бы капитана Артура Уэйкфилда и его людей. После небольшой перестрелки маори прогнали бы англичан и немецких переселенцев на судно и посмеялись бы над ними. Уэйкфилд рассердился бы, вернулся бы со всеми солдатами, которых сумел бы найти, и сравнял бы деревню с землей, ни слова не сказав губернатору Окленда.

– Так умерла Те Ронга… – негромко произнес Карл и потер глаза. – А также Уэйкфилд и его люди. Боже мой, как же чувствовал себя Оттфрид! Все это время… Мы с Идой как-то рассуждали о том, что могло его так сильно изменить, почему он так плохо обращался с ней, почему пил. Это все объясняет. Видимо, совесть мучила его… Боже мой, даже у меня до сих пор стоит перед глазами та картина: Те Ронга и склонившийся над ней Те Рангихаэата, затянувший погребальную песнь. Каково же было Оттфриду? Неудивительно, что он постоянно пил виски, чтобы прогнать эти воспоминания.

Кэт снова потянулась к бутылке. Прежде она никогда не напивалась, но вполне допускала, что сегодня это случится впервые.

– И каждый раз, глядя на свою жену, он видел перед собой дочь человека, который был за это в ответе, – негромко добавила она. – У Иды не было ни единого шанса. Он не мог любить ее. Не мог даже уважать. А каждый раз, глядя на меня…

Она с трудом сдерживала слезы. Крис понял, что она хотела сказать: всякий раз, глядя на Кэт, он видел дочь женщины, которую убил.

Крис нежно обнял ее.

– Не плачь, любимая, – с нежностью произнес он. – Теперь все позади. Для тебя уже давно все в прошлом, а теперь и для Иды тоже.

Кэт покачала головой.

– Для Иды это никогда не останется в прошлом, – прошептала она. – Так же, как не осталось для Оттфрида.

– Ей нехорошо, – сказала Макуту.

Напряженная атмосфера за стенами дома, воцарившаяся после первого столкновения, постепенно рассеялась во время торжественного обеда с пакеха , а затем и вовсе сменилась веселым празднеством. Люди О’Мэлли флиртовали с девушками маори, а те проверяли, насколько хорошо обучила их Кэт английскому языку. Редвуды беседовали с Джейн и Те Хайтарой об овцеводстве. По всей видимости, о возвращении украденных Оттфридом овец уже речи не шло. Может быть, братья собирались позднее договориться с Крисом и вернуть хотя бы часть молодняка.

Офицер полиции пил виски и с наслаждением слушал музыку. Маори принесли свои традиционные инструменты, и молодой ирландец с удовольствием вникал в то, чем отличается путорино от вистла [72]. Будучи человеком порядочным, он решил хотя бы формально прекратить расследование.

– Конечно, мне еще придется поговорить с миссис Брандманн, когда ее состояние позволит это, – сообщил он. – Но, судя по всему, я буду вынужден доложить правительству, что убийство произошло в рамках необходимой самообороны или же это были действия, необходимые для предотвращения преступления. В адрес миссис Брандманн не будет выдвинуто никаких обвинений. Как она, кстати?

Именно это Кэт и Карл хотели узнать, когда снова вошли в хижину, где Макуту и Кунари присматривали за Идой. Карл надеялся, что сон прогонит худшие воспоминания и Ида проснется обновленной. На деле оказалось, что Кэт была права в своих опасениях. У Иды поднялась температура, ее мучили кошмары. Она беспокойно металась по циновке, на которую ее уложила Макуту, и бормотала под нос что-то невразумительное.

– Она беременна, – с тревогой сказал Карл.

Макуту кивнула:

– Знаю. Кэт уже сообщила мне…

– Она потеряет ребенка? – забеспокоился Карл.

Старуха маори покачала головой:

– Не думаю. Дух ребенка силен, он хочет остаться здесь. И тело женщины тоже сильное, оно удержит ребенка.

Карл склонился над Идой, тело которой вовсе не казалось ему сильным. Наоборот, освещенная масляной лампой, которую Макуту наверняка получила благодаря торговым связям с Карпентером, молодая женщина напоминала ему фарфоровую статуэтку, готовую разбиться от неосторожного прикосновения. Под бледной кожей ее лица с ввалившимися щеками отчетливо проступали кости черепа. Темные волосы растрепались, намокли от пота и завивались у самого лба. Карл поцеловал линию волос в форме сердца, которой восхищался еще в детстве. Эта женщина напоминала ему эльфийку или бабочку – такой хрупкой и нежной казалась ему любимая. Карл взял ее за руку: просто невероятно, что эти тонкие пальцы сжимали холодный металл и недавно лишили человека жизни.