Рэйчел Ван Дайкен: Разрушенная

Я знал теперь, что возможность дышать – это величайшая ценность, даже если каждый вдох прорывается сквозь боль.

Теперь я знал, что каждый вдох – это подарок.

Отец засмеялся.

– Надеешься, что тренер позволит тебе играть в матче за кубок?

– Я знаю , что буду играть, – поправил его я. – Тренер пообещал, что он мне разрешит. А где все?

– Я хотел минутку… – отец запнулся, – провести наедине с сыном. Один на один. Чтобы убедиться, что это не сон, а реальность. Врачи уже рассказали тебе, что произошло?

Я кивнул:

– Опухоль уменьшилась.

– Сынок, она уменьшилась в четыре раза и всего за четыре дня.

У меня не было слов. Я не знал, что ответить. Одна из медсестер сказала, потом, что это чудо, а доктор был уверен, что это подтверждение безграничных возможностей медицины. Думаю, я никогда не узнаю правду. Да и какая разница, что именно меня спасло? Главное, я выжил.

– Невероятно, правда? – вздохнул я.

– Это чудо. – Отец положил руку на мою. – Я люблю тебя, Уэс.

– Я тоже тебя люблю, пап.

Он встал и уже направился к выходу, но на секунду задержался в дверях.

– Ты действительно собираешься через год жениться?

– Ага. – Я не смог удержаться от улыбки. И, могу поклясться, мое сердце пропустило удар.

Отец покачал головой и рассмеялся.

– Ну ладно, тогда, думаю, было бы неплохо познакомиться с семьей этой девочки.

Через несколько секунд в комнату влетела Кирстен. Она была похожа на размытое пятно оранжевого цвета, которое запрыгнуло мне на матрас, аккуратно, чтоб не задеть грудь, потому что я только что перенес сложную операцию. Девушка тут же прижалась губами к моим губам и несколько минут не отрывалась от меня.

– Ты выиграл эту битву, Уэс, – сказала она, решив наконец глотнуть воздуха.

– Есть вещи, – я заправил ей за ухо выбившуюся прядку ее огненно-рыжих волос, – за которые стоит бороться.

В палату проверить мои показатели вошла медсестра.

– А где Анжела? – спросил я.

Женщина как-то странно на меня посмотрела.

– Анжела?

– Да, другая медсестра, которая заходила ко мне прямо перед операцией. Светловолосая, с довольно милым лицом…

– Хм-м-м. – Женщина опустила планшет, в котором делала пометки, и улыбнулась. – В этом корпусе больницы не работает ни одна медсестра по имени Анжела. Иначе я бы об этом знала. В твоей карточке записано, что в последнее время ты принимал очень сильные препараты. А когда в организме такое количество сильнодействующих веществ, видеть галлюцинации – это абсолютно нормально, Уэстон. Так что я сообщу доктору о побочном эффекте твоих таблеток, и он все зафиксирует. – Женщина мило улыбнулась мне и вышла из комнаты.

– Анжела? Кто это? – спросила Кирстен.

– Не думаю, что у меня на самом деле были галлюцинации. Я ведь сказал тебе, что через год мы поженимся, так?

Она кивнула.

– И ты пообещала, что будешь в белом платье?

Девушка снова кивнула.

– И купание голышом, могу поклясться, его ты мне тоже обещала.

Кирстен закатила глаза.

– Да, много-много купания голышом.

– И ты все равно не помнишь Анжелу, Овечка? – спросил я.

– Совсем не помню, – пожала плечами она. – Может, это было просто твое воображение, или тебя навещал твой ангел-хранитель.

Еще один поцелуй был прерван стуком в дверь. В палату вошел медбрат с подносом еды в руках, а за его спиной я увидел знакомую улыбку и светлые волосы.

– Это она?! – воскликнула, показывая на нее Кирстен.

Анжела помахала нам, вышла из комнаты и направилась к лифту. Как только дверь стала закрываться, она подмигнула мне.

– Черт побери.

Кирстен погладила меня по плечу.

– Кто это был?

Я вздохнул и поблагодарил Бога за все большие и маленькие чудеса.

– Давай я расскажу тебе о своей маме.

Два месяца спустя

Я ужасно нервничал. Врач сказал, что я могу постепенно снова возвращаться в спорт, но считал, что мне не хватит сил на всю игру. Кто же выходит на поле, после того как ему разрезали грудь. Но я чувствовал себя здоровым, как лошадь. И через две недели после операции начал тренироваться, осторожно, начиная со небольших нагрузок. Но я наконец-то поверил, в то, что здоров. Меня больше не тошнило, голова не кружилась. Я был жив, и я безумно благодарен Богу за это.

Я помахал рукой Кирстен. Она сидела на трибуне вместе со своими тетей и дядей. За последние пару месяцев мой папа и Джобоб отлично поладили и даже подружились. Как бы странно это ни звучало, но горе в обеих семьях, моей и Кирстен, кажется, помогло им сблизиться еще больше.