Джулия Лонг - Любви подвластно все

– А вот дама с сомнительной репутацией, позор рода Эверси. Эванджелина Мун, урожденная Ева Энн Толбот, киноактриса, звезда тридцатых. Ева стало семейным именем… начиная с ее прапратетушки Иви, которая вышла замуж за тогдашнего пастора нашей местной церкви Адама Силвейна.

– Эванджелина Мун – тоже из Эверси?! – изумилась Изабел. – Ах, она была совершенно бесподобной. Эта ее фотография… та, где она немного походит на Мадам Икс с картины Джона Сингера Сарджента… [25]– Изабел вскинула подбородок, изображая даму с картины.

Рис рассмеялся.

– Да, она была великолепна. Женщина широких взглядов. Я обожаю ее фильмы. И тот портрет… Таких, как она, больше нет. Никто с ней не сравнится. Она выросла в нищете, в Сан-Франциско…

– Как и я, – невольно вырвалось у Изабел.

И тотчас же воцарилось напряженное молчание. Несколько секунд Рис смотрел на собеседницу с выражением «мы определенно к этому еще вернемся», затем продолжил:

– Ее путь к славе был нелегким. И она постоянно шокировала и развлекала публику своими скандальными любовными похождениями. Но среди них был один роман, получивший слишком уж широкую огласку, наделавший много шума и…

– Грэм Фокс! – выпалила Изабел.

От этого мужчины невозможно было оторвать глаза, когда он появлялся на экране.

– Верно, – кивнул Рис. – А вот Женевьева, сестра Оливии. Она вышла замуж за герцога Фолконбриджа и стала герцогиней. Их многочисленные наследники все еще проживают в Англии. По всей Европе на самом деле.

– Я только что упустила возможность узреть нынешнего герцога Фолконбриджа в фирменном магазине Постлуэйта. Во всяком случае, так мне сказала задыхавшаяся от волнения продавщица.

– Его трудно увидеть. Он редко появляется на публике, а меня считает плебеем, – сказал Рис с усмешкой, и Изабел поняла: за этой его усмешкой скрывалась какая-то занимательная история. – А вот его брат и сестра вполне симпатичные люди.

Изабел взглянула на древние вязы и внезапно прищурилась.

– Смотрите, там что-то нацарапано… Вон на той ветке… Похоже на «и» и еще… может быть, «зэ»…

Рис посмотрел на ветку вяза.

– Думаю, вы правы. «Из»… Похоже начальные буквы имени Изабел. Возможно, здесь предвидели ваш приезд. – Он широко улыбнулся.

«У него просто потрясающая улыбка», – внезапно подумала Изабел. От этой его улыбки у нее перехватило дыхание.

А Рис вдруг пристально взглянул на нее и сказал:

– Прошу прощения, Изабел. Не слишком ли много истории на сегодня? Вы выглядите… слегка ошарашенной.

– Нет-нет, вы не поняли… Просто я счастлива. Дело в том, что я выросла без родителей… – Изабел в отчаянии прикусила губу. Проклятье, она не собиралась об этом говорить!

– О!.. – тотчас же отозвался Рис. И в этом негромком сдержанном восклицании слышалось и понимание, и сочувствие.

Изабел же вдруг отчетливо осознала: ее собеседник – прирожденный доктор, врач от Бога, наделенный особым даром видеть скрытое от других, человек, способный заглянуть в душу и прочесть все тайны. При этом было очевидно: он умел утешить и приободрить, не задевая вашей гордости. И ей вдруг пришло в голову, что это его душевное тепло при соответствующих обстоятельствах легко могло обратиться в жар страсти.

«Интересно, как выглядят его глаза, когда он занимается любовью? – думала Изабел. – Может, в машине или где-нибудь в тенистой аллее?.. Быстро и энергично, а потом…»

Нет, ей не следовало допускать подобные мысли. Ведь жар уже растекался по всему телу…

– Я остаюсь здесь, в маленьком городке, потому что мне нравится чувствовать свою причастность… к чему-то значительному, – проговорил Рис. – Нравится думать, что это чувство, возможно, как-то связано с Джеком Фаунтином, который никогда не знал своего родного отца. Может быть, и с вами происходит нечто подобное.

Изабел поняла, зачем он это сказал. Чтобы она могла рассматривать собственную жизнь как часть многовековой истории тех своих предков, про которых она кое-что знала. Рис как бы говорил: «Тебе нечего стыдиться».

– Здесь, в Англии, события двухсотлетней давности помнятся так, словно происходили вчера, – в задумчивости продолжал он. – Вот, например, Айзея Редмонд, отец Лайона… Он умер на склоне лет при загадочных обстоятельствах. И по сей день не утихают слухи о том, что его убил Джейкоб Эверси.

– Не может быть! – воскликнула Изабел.

– Никаких доказательств не было, разумеется. Похоже, ничего никогда невозможно доказать, если речь идет об Эверси. Они всегда выходят сухими из воды. Во всяком случае, так говорят.