Джулия Лонг - Любви подвластно все

– Я поняла, что эти часы и дневник предназначены именно тебе. Поняла в тот же миг, как увидела тебя впервые, – сказала Изабел ее бабушка за ланчем.

Изабел подозревала, что бабушка получала немалое удовольствие от разногласий в семье. Жизнь в пригороде, очевидно, была ужасно скучной.

– Это прямо мистика какая-то… – сказала она бабушке, но та рассмеялась и проговорила:

– Ты сильная и умная. И добилась всего самостоятельно, без чьей-либо помощи. Ты деятельная и неравнодушная. Тебя заботит все, что происходит вокруг. Ты поймешь, что я имею в виду, когда прочтешь этот дневник. Оливия Эверси была отважной женщиной, как и ты… Я знаю, у тебя есть татуировка. Ни одна из твоих кузин не отважилась на такое. Я слышала, что это очень болезненно.

У Изабел и в самом деле имелась татуировка. На лодыжке. Она очень удивилась, что бабушка это заметила. По правде сказать, татуировка эта появилась в следствии серьезного скандала Изабел с приемными родителями. Люди, опекавшие ее в то время, полагали, что только девицы легкого поведения делают себе татуировки, поэтому Изабел пошла и тут же сделала себе тату – это было для нее вполне естественно. В то время она многое делала назло. Но она сделала это еще и потому, что в ее жизни тогда не было ничего постоянного, а татуировка должна была остаться при ней навсегда. Однако процедура эта и впрямь оказалась довольно болезненной.

К счастью, среди множества полезных навыков и умений, приобретенных Изабел в приемных семьях, была способность стойко переносить любые лишения и трудности. И теперь она твердо знала: все в конце концов проходит. Боль же от татуировки продлилась очень недолго…

Изабел никогда не вела дневников из страха, что незнакомые, хотя и не совсем посторонние для нее люди, взявшие ее в свою семью, прочтут его. Но сейчас, едва Изабел открыла дневник Оливии, он тотчас же очаровал ее, и она уже ни о чем другом не могла думать.

Этот дневник, написанный твердым разборчивым почерком, изящным и аккуратным, ее прапрапратетушка начала вести в Испании, незадолго до рождения своего первого ребенка. Сначала она писала очень сдержанно – словно отчитывалась перед кем-то, – но с каждой последующей страницей все более отчетливо пробивался ее истинный голос – живой, чарующий и страстный, полный любви к мужу Лайону. Изабел зачитывалась этим дневником каждый вечер, и ей очень хотелось, чтобы записи Оливии никогда не кончались.

Изабел увлекалась мужчинами и пользовалась у них успехом, причем немалым, но имела обыкновение расставаться с очередным бойфрендом, не дожидаясь, когда он ее бросит. Так что время Эндрю, возможно, уже истекало…

Однако Изабел была очарована своими предками Оливией и Лайоном – ведь те так стойко дожидались друг друга долгие годы.

Воспользовавшись программой для составления родословной, Изабел внесла некоторые сведения и принялась за поиски.

И вот наконец…

На экране монитора обе династии предстали перед ней во всей красе. Она увидела великое множество Эверси и Редмондов, Силвейнов и Лавеев – начиная с Джейкоба и Изольды Эверси и Айзеи и Фаншетт Редмонд. Разумеется, имелись не только имена, но и даты. И все эти люди ее предки! При мысли об этом невероятное возбуждение охватило Изабел. А потом, во время очередной встречи с бабушкой, она показала ей фамильное древо на своем айпаде.

– Боже мой! Только посмотри на себя! Какая красавица! – весело воскликнула бабушка, становясь за ее плечом и окутывая густым облаком аромата «Белых алмазов» (бабушка говорила, что эти духи позволяли ей чувствовать себя прекрасной).

Изабел представила себе, как с улыбкой сообщает знакомым: «Моя бабушка благоухает «Белыми алмазами».

– Это такая компьютерная программа, – сказала Изабел. И объяснила бабушке, кого именно та видела.

А потом Изабел купила бабушке айфон, после чего постоянно получала от нее множество эсэмэсок.

– Я, конечно, люблю всех своих племянниц, – как-то раз сказала ей бабушка за ланчем. – Все они чудесные девочки.

Это походило на вступление, на начало какого-то рассказа, и Изабел, кивнув, пробормотала:

– Как скажешь… – За подобный ответ приемные родители однажды пожаловались на нее социальным работникам, но бабушка весело рассмеялась.

Изабел ужасно нравилась бабушка, и она очень надеялась – хотя, конечно, не собиралась в этом признаться, – что все ее кузины наконец-то угомонятся в отношении семейных реликвий, потому что им все равно их не заполучить. К тому же ее кузины и в самом деле производили впечатление славных женщин…