Хельга Петерсон - Обними

Он что, вообще не выходил сегодня?

– Иэн!

Ответа не последовало. Кто бы сомневался. Мэтт стянул куртку, повесил на крючок и двинулся в сторону закрытой двери с приклеенным фиолетовым стикером «отвали». Это обновка. Вчера стикер был желтым и написано на нём было «Мэтти, иди в (з)ад». Беда стикеров в том, что их легко сорвать, а придумывать что-то более крепкое Иэну лень.

Мэтт поднял кулак, замахнулся, чтобы постучать, но передумал. Рванул за ручку и с силой толкнул дверное полотно. Остановился на пороге.

В комнате, как обычно, царил вселенский бардак. Одежда на спинках кровати, на открытой двери шкафа, на батарее под окном. На подоконнике. Клочки бумаги на полу, рядом с пластиковой корзиной. Пыльная гитара в углу, развал на кровати. В центре всего этого катаклизма – стол с пустыми грязными чашками, компьютером и техникой.

И человек за ним.

Он согнулся над графическим планшетом, очки в роговой оправе съехали на кончик тонкого, немного крючковатого носа, а рука выводила что-то на небольшом экране.

Даже не поднял лохматую каштановую голову.

Так и есть. Вряд ли он завтракал.

– Оглох? – Мэтт вскинул брови и привалился плечом к косяку.

Иэн не дёрнулся. Рука с пером аккуратно провела линию и оторвалась от планшета. Только теперь брат поднял взгляд и посмотрел на Мэтта поверх очков.

– Там бумажка к двери приклеена, – пробормотал он в светло-каштановую бороду.

Перо от планшета ткнулось в сторону стикера. Мэтт взглянул на распахнутую дверь, протянул руку и рванул на себя записку. Она громко хрустнула в кулаке.

– Больше нет, – лёгким движением он запустил ком в корзину. Бам. Попал. – Когда ты последний раз ходил на улицу?

Иэн позу не сменил.

– Зачем?

Хороший вопрос.

– Зачем? – Мэтт отлепился от косяка, медленно прошел к столу. Одним движением продел палец в «ушки» сразу трёх чашек и поднял.

Фарфор звякнул. Иэн, внимательно следящий за Мэттом синими глазами, будто очнулся. Перо отлетело на дерево стола, брат расправил широкие плечи, забросил руки за голову и с силой потянулся.

– Не мне же нужно постоянно искать работу, – проскрипел он.

Его спина звучно хрустнула.

Аргумент, конечно, исчерпывающий.

Если не напомнить Иэну, что за стенами вообще-то есть жизнь, он может выходить из дома только ради встреч с заказчиками. В современных реалиях даже это необязательно, всё можно оговорить в переписке, так что Иэн ходит на улицу почти с пинка. Ему хватает грязной комнаты, стола и кофе. Графическому дизайнеру этого вполне достаточно для существования. Он как куст в кадке. Не забывать поливать и иногда общаться, чтобы не загрустил и не умер.

Кажется, Мэтт начинал ему завидовать.

Он продел палец второй руки в еще три «ушка» и развернулся к выходу.

На самом деле они не родные братья, а кузены, но это неважно. Иэн живёт здесь последние пять лет. Не просто так: за еду и оплату электричества снимает у Мэтта эту самую комнату и имеет полное право устраивать в ней свинарник.

– Как собеседование? – Иэн последний раз хрустнул позвонками и уронил руки.

Если сказать ему правду, будет ржать, как гнедой конь.

– Нормально, – бросил Мэтт.

Оказавшись уже в проёме, услышал, как колёсики большого геймерского стула прокатились по полу.

– Нормально? – рычаще-скрипучий голос брата стал раздаваться ближе. – Тебя взяли?

– Ага.

Нужно попробовать уйти от него. Хотя не получится. Сам же влез в берлогу и поднял медведя. Мэтт свернул за угол, до слуха долетел звук шагов, но вот они прервались. Очевидно, Иэн повис на турнике в дверном проёме и подтягивается: еще один его способ не выходить из дома и неплохо существовать.

Это может отвлечь его от расспросов, если повезет.

Мэтт вошёл в кухню и поставил чашки в раковину. Открыл холодильник, достал четыре яйца, бекон и помидоры. Подошёл к плите, включил конфорку под пустой сковородой и начал кромсать мясо на разделочной доске.

Что вообще можно сказать Иэну про собеседование? Как-то Мэтт не продумал этот момент, пока ехал домой из Спиталфилдс в Уайтчепел. Мысли крутились вокруг идиотизма, который случился в большой белой мансарде с огромными окнами. Он сам не понял, как повёлся на всё это. Мог развернуться и уйти. Зачем было сидеть на той кухне и выслушивать про пьяные похождения незнакомой женской компании? На тот момент это казалось нормальным, и только когда Мэтт вышел на прохладный октябрьский воздух, до него окончательно дошло.