Кэтрин Кингсли - Небеса любви

– Который час? – спросила Лили и села в кровати, ежась от холода.

– Половина пятого.

– Половина пятого? Коффи, как ты можешь будить меня в такую рань? – Лили плюхнулась на подушки. – До отплытия еще, должно быть, часа три, не меньше.

– Монах и месье Ламартин уже встали и даже поели, детка.

– Это они по привычке, – пояснила Лили. – Что они, что падре Меллит – всегда встают так рано. Впрочем, падре Меллит, пожалуй, вообще никогда не спит.

– Корабль ждет в порту, и они уже понесли туда твой сундук, – сообщила Коффи. – Я знаю, что ты не привыкла так рано вставать, но сейчас все же придется.

– Ладно, хорошо, – пробурчала Лили, протирая глаза. – Но я знаю, что он специально организовал отплытие в такую рань. Решил мне досадить.

Лили откинула одеяло, опустила ноги на пол и подошла к окну, чтобы собственными глазами увидеть то, о чем говорила Коффи. И правда, судно стояло у причала, а высокие мачты подпирали серое небо, которое, казалось, вот-вот прольется дождем. На пристани же она заметила две знакомые фигуры – брата Жульена, безошибочно узнаваемого из-за своего хрупкого телосложения и монашеского облачения, и прохвоста Ламартина, которого тоже было легко узнать по высокому росту и непокрытой темноволосой голове. Испытав приступ ненависти к ним обоим, Лили резко отвернулась от окна и пробормотала:

– Как было бы хорошо, если бы пристань сейчас под ними провалилась и их обоих затянула бы океанская пучина.

Через несколько минут Коффи помогла ей одеться, после чего Лили уселась за завтрак, но сумела съесть лишь кусочек хлеба – она совершенно потеряла аппетит при мысли о том, что вскоре ей придется предстать перед отцом. Единственным утешением являлась лишь ее твердая уверенность в том, что наказания не избежать и негодяю Ламартину; причем наказание это будет скорым и беспощадным! Однако и ей грозило наказание… Ведь и отец, и падре Меллит сочтут ее поступок непростительным, и суд их будет столь же скорым, сколь и суровым.

Лили намеренно медленно жевала хлеб, стараясь оттянуть неизбежное, а также пытаясь досадить негодяю Ламартину, который, конечно же, уже терял терпение, ожидая ее.

Дышать морским воздухом на палубе Лили не пожелала, поэтому все время просидела в каюте. Причем особой разницы между сидением в карете и сидением в каюте она не увидела – разве что в каюте она была, к счастью, избавлена от общества негодяя, поскольку тот вместе со своей «тенью» постоянно находился на палубе.

– А сейчас, детка, – сказала Коффи, посмотрев в иллюминатор, – нам надо немного поболтать.

Лили вымучила улыбку.

– Поболтать? О, дорогая Коффи, что-то мне подсказывает, что ты собираешься отчитывать меня.

– Нет-нет, детка, всего несколько советов. Когда мы приедем в Сазерби-Парк, наверняка поднимется шум и…

– А как же иначе? – перебила Лили. – Этот негодяй вполне заслужил то, что его ждет.

– Я в этом не сомневаюсь. Но сейчас меня беспокоит вовсе не месье Ламартин. Хочу напомнить тебе, что ты сама во всем виновата, поэтому…

– Я и не рассчитываю выйти сухой из воды, – снова перебила Лили. – Меня, конечно, накажут, но, слава богу, я уже слишком взрослая для того, чтобы падре меня порол. Я думаю, что меня просто отругают… и этим все закончится. – Она улыбнулась и добавила: – Еще, возможно, меня посадят на хлеб и воду на неделю или на две. И, наверное, придется прочесть множество покаянных канонов. А что еще они могут со мной сделать? Тебе же самой не о чем волноваться, Коффи. Я ясно дам им понять, что ты тут ни при чем, что я сама решила посетить монастырь и даже потребовала, чтобы ты осталась дома, когда я пойду на прогулку.

– После этого твой отец может запретить тебе вообще куда-либо выезжать из поместья, а о поездке в Сен-Симон и говорить нечего, – язвительно заметила старая няня. – И кто будет в этом виноват? Подумай, сколько времени пришлось потратить на то, чтобы убедить его светлость разрешить тебе навестить сводного брата. И что ты сделала?… При первой же возможности бросилась осуществлять одну из своих безумных затей…

Лили придала своему лицу выражение глубокого раскаяния.

– Наверное, я и впрямь не очень-то хорошо все обдумала. Но папа никогда не станет связывать мой визит в аббатство с Жан-Жаком. С чего бы?

Коффи сокрушенно покачала головой, и гроздь вишен на ее шляпе замоталась из стороны в сторону.

– Ох, напрасно я позволила тебе эту авантюру… Мне надо было проявить настойчивость. Жили бы себе в Сен-Симоне и никуда бы не выезжали. И тогда ничего подобного не случилось бы. Но я поддалась на уговоры, и мы среди ночи, словно воровки, уехали невесть куда, чтобы искать невесть кого…