Диана Гэблдон: Семь камней

– Понимаете, милорд… – Том расправил плечи. – Просто Родриго сказал мне вечером одну вещь – когда вы ушли. – Он взглянул на Родриго, и тот снова кивнул. – Понимаете, он собирался сказать вам об этом сразу после того, как вы уехали с плантации, но не хотел, чтобы это слышали его жена или Иносенсия. Потом он попросил Хасинто, и тот перевел мне его слова.

– Так о чем речь? – нетерпеливо воскликнул проголодавшийся Грей, роясь в кладовой. Он нашел колбасу, сыр и какие-то маринованные овощи.

– Он рассказал мне, что случилось, когда вы говорили с рабами в табачном сарае и когда какой-то парень велел ему выйти, потому что он зомби. – Том с сочувствием покосился на Родриго, он окончательно перестал его бояться. – Так вот, он остерегался стоять вблизи сарая – говорит, что ловил на себе злые взгляды и поэтому решил от греха уйти подальше, к господскому дому.

Приблизившись к дому, Родриго наткнулся на Алехандру, кузину Иносенсии, ту самую, которая рассказала о готовившемся бунте рабов в надежде, что английский любовник ее кузины сумеет что-то сделать, прежде чем произойдут ужасные вещи.

– Родриго сразу увидел, что она была расстроена и испугана. Она много говорила про любовника – Хамида, которого, по словам Родриго, вы видели, – и как она не хочет, чтобы он или другие рабы погибли, и что было бы, если бы… ну, тут они подошли близко к большому дому, и Алехандра внезапно остановилась.

…Женщина стояла в темноте, ее белое платье, казалось, плыло по воздуху рядом с Родриго, словно призрак. Он молча стоял рядом и ждал, что она скажет еще. Но она ничего не говорила, просто стояла застыв. Ему казалось, что это продолжалось бесконечно долго. Тут поднялся ночной ветер и пошевелил ее юбки…

– Тогда она взяла его за руку и предложила пойти в обратную сторону. Они так и поступили. Но… – Том кашлянул, его круглое лицо помрачнело, и он снова взглянул на Родриго. – На обратном пути в Гавану Азил рассказала Родриго, что происходило в табачном сарае. Что вы сказали тому парню, Кано, и что он вам ответил – насчет владельцев плантации.

– Да? – Грей перестал намазывать хлеб маслом и поднял голову.

Родриго что-то негромко сказал, и Том кивнул.

– Когда Родриго смотрел на тот дом, ему казалось, будто там что-то не то. Там входили и выходили слуги, но его что-то тревожило. И когда он услышал, что сказал вам этот Кано…

– No los mataremos , – сказал Грей с внезапным беспокойством. – Мы не убьем их.

Родриго кивнул, а Том кашлянул.

– Нельзя убить кого-то, если он уже мертвый, не так ли, милорд?

– Уже… нет. Нет, не может быть, чтобы рабы уже… Нет. – Но червь сомнения поселился внутри у Грея. И он положил хлеб на тарелку.

– Ветер… саа, – проговорил Родриго, с мучительным трудом вспомнив английское слово. – Muerto .

Он поднял свою прекрасную, стройную руку и поднес сгибы пальцев к носу.

– Я… знаю… запах… смерти.

Неужели это правда? Грей слишком устал, чтобы испытывать при этом сообщении нечто большее, чем отдаленный намек на холодный ужас, но не мог и сбросить это со счета. Кано нанес ему удар не просто так. Он легко представил себе, что рабы разочаруются и выйдут из-под его контроля, когда Малкольм перестал появляться, и решил выполнить свой изначальный план. Но потом Грей все-таки прибыл – боже, скорее всего, это случилось после… резни…

Он припомнил, как выглядела гасиенда: в доме горели огни, но было так тихо, никакого движения, лишь молча выходили слуги. И угрюмый запах гнева в табачном сарае. Он содрогнулся.

Он отпустил Тома и Родриго, но не мог уснуть, слишком усталый и взвинченный, и вышел в sala , где всегда горела свеча. Одна из помощниц кухарки, несомненно, разбуженная Томом, принесла кувшин вина и тарелку с сыром. Она сонно улыбнулась ему, пробормотала « Buenas noches, señor» и поплелась, чтобы спать дальше.

Он не мог есть и даже присесть, после недолгих колебаний снова вышел на пустой двор. Постоял там, глядя на черное, бархатное небо. Который час? Луна уже скрылась, значит, недалеко до рассвета, но на востоке пока не было заметно ни полоски света, не считая далеких звезд.

Что ему делать? Мог ли он что-то сделать? Едва ли. Невозможно было сказать, прав ли Родриго, но если даже прав (холодок, пробежавший по спине Грея, согласился с этим)… ничего нельзя было сделать, некому было расследовать убийство, не говоря о том, чтобы найти убийц, если они были убийцами.

Город лежал, подвешенный между испанцами и британскими войсками, и невозможно было сказать, когда осада увенчается успехом – хотя Грей был уверен в успехе. То, что его отряд заклинил пушки в Эль-Морро, поможет флоту, только моряки должны узнать об этом и обратить в свою пользу.