Линн Пембертон - Затмение

– Отлично провели время, – заметил Райен, когда они вывалились на улицу, безумно смеясь.

– Просто замечательно. Спасибо, Райен, давно я не чувствовала себя так хорошо. Правду говорят – пить надо, когда находишься с друзьями, когда весело, а не заливать горе.

– Дошло и до этого?

Выражение ее лица сказало ему, что догадка верна.

– Бывает.

Они молча шли по улице, но в этом молчании не было ничего тягостного. Неожиданно Райен нарушил тишину, с яростью проговорив:

– Что за штука эта жизнь! Иногда она приводит меня в отчаяние. Почему с хорошими друзьями случаются всякие жуткие вещи, а плохие живут благополучно?

– Не знаю, Райен.

Райен остановился и повернул ее к себе. Его лицо было так близко, что до Люны долетало его горячее дыхание.

– Но кто-то должен знать. Почему такое случилось с вами?

Как всегда, возбужденная его близостью, Люна поспешила разрушить интимность момента. За его спиной она разглядела желтое такси, махнула рукой – и машина подъехала.

– Спасибо за вечер, Райен. Надеюсь, с музыкой к фильму все будет в порядке.

Она держалась за ручку дверцы, не в силах сдвинуться с места. Райен тоже не хотел расставаться, мучительно ища предлог побыть с ней еще немного.

– Послушайте! Никогда не видел Ист-Ривер ночью. Может, покажете?

– Хватит, Райен! Вы ведь жили в Нью-Йорке – такого быть не может, чтоб не видели.

– Ладно. Признаю, слукавил. Но с вами вместе точно там не бывал.

Люна рассмеялась и распахнула шире дверцу.

– Ладно уж. Залезайте. Покажу вам реку.

Широко улыбаясь своей мальчишеской улыбкой, Райен забрался в машину, сев рядом с Люной. Доехав до места, они, взявшись за руки, пошли по набережной.

Люна показала ему здание своего банка, рассказала о первых месяцах жизни в Нью-Йорке и о своих тогдашних впечатлениях. Райен поведал ей историю своей жизни, ничего не утаив. Так искренне он еще никогда ни с кем не говорил. Люна внимательно слушала, видя в своем воображении маленькую ферму, где он провел десять лет жизни, где сформировался. Ей было интересно все связанное с этим человеком.

Оба улыбнулись, когда он, истощив запас воспоминаний, заговорил о сегодняшнем дне.

– Думаю, пора по домам? – сказала Люна.

– Вот уж нет. Что касается меня, так и бродил бы всю ночь.

Перейдя через дорогу, они остановили подъезжающее такси, и Люна назвала шоферу свой адрес.

Когда автомобиль остановился перед домом на Франклин-стрит, Райен расплатился и отпустил такси.

– Только не говорите какую-нибудь банальность вроде того, что… не видели, как переоборудовали под квартиры верхнюю часть здания, – сказала Люна, улыбаясь.

Она пригласила бы его к себе, если бы не мысль о беременной Люсинде. Люна сознательно не заговаривала о его предстоящем отцовстве, Райен тоже не затрагивал эту тему.

– К слову сказать, я действительно там не бывал. Но вы все равно не поверите.

– Райен Тайлер, вы неисправимый лгун.

Он шагнул вперед, страстно желая сократить расстояние между ними, коснуться ее лица, ее волос. Он вдыхал аромат ее дыхания и тела – непередаваемое волнующее сочетание нежного мускуса и каких-то экзотических цветов. Но Люна опередила его.

Ее пальцы нежно – словно перышком провели – дотронулись до его губ. Он перехватил руку и перецеловал поочередно все пальчики. Затем в безумном, испугавшем Люну порыве притянул ее к себе и страстно поцеловал. Губы ее приоткрылись – поцелуй становился все более жарким.

Вдруг Райен замер. Резко оттолкнув ее, словно обжегшись, он с трудом выговорил:

– Что же это такое, Господи… Люна…

Люна тяжело дышала, прижав руку к своим пылающим губам. Она отступила назад, боясь того выражения, которое снова увидела на его лице. Это было глубокое изумление – оно испугало ее еще на банкете. Люна инстинктивно подняла руки, словно моля его ничего не говорить, но Райен и так молчал – только очень долго не сводил с нее глаз. Наконец он проговорил:

– Прощай, Люна. Береги себя.

И пошел по улице.

– Прощай, Райен, – крикнула она вслед, в глубине души желая, чтобы он обернулся.

Но он продолжал идти, и тогда она поднялась в свою пустую квартиру, чувствуя нечто большее, чем просто разочарование.

– Очень любопытная вещица. Надо кое-что проверить, но, полагаю, – работа французских мастеров начала девятнадцатого века. Такое колье наверняка делалось для аристократической особы – возможно, даже из королевской семьи.

Саймон Джонсон держал ожерелье за застежку. Оно позвякивало в его руке, ослепительно сверкая.