Хизер Грэм: Ночь призраков

«Хорошее все-таки место для съемок», – решил про себя Шон. В тот день он нырял без акваланга, выбрался всего на полчаса – лишь для того, чтобы еще раз убедиться в правильности своего выбора и доложить Дэвиду Беккету, партнеру, с которым они и собирались снимать здесь документальный фильм, – вот только их планы и сценарий бесконечно менялись.

Будучи опытным дайвером, Шон знал, что нырять в одиночку нельзя. Несколько его друзей – все опытные и умелые ныряльщики – глупо погибли, потому что пренебрегали этим правилом. Но погружение в штиль на мелководье практически не представляло опасности. Шон был даже рад, что приехал к Пиратской Дыре рано утром, пока не подоспели другие дайверы. Кроме того, он был, так сказать, не один.

С ним был Бартоломью.

Взобравшись на лестницу на корме лодки, Шон снял ласты, бросил их на палубу, а затем поднялся сам. Мобильный телефон, лежавший на полотенце, показывал пропущенный вызов. Судя по номеру, звонили из бара «О'Хара», принадлежавшего его дяде.

– Я хотел было ответить, но потом решил, что не стоит, – объяснил Бартоломью, который на удивление быстро разбирался, что к чему. Он сидел, задрав ноги в туфлях с пряжками на штурвал, и читал журнал National Geographic.

– Спасибо тебе за это. Но я все-таки не пойму, зачем ты тут со мной. Ты ведь ненавидишь воду, – пробормотал Шон, нажимая кнопки, чтобы прослушать сообщения голосовой почты.

– Зато я люблю лодки, – ответил Бартоломью.

Шон мысленно застонал. Удивительно, но когда-то он не верил в Бартоломью. Он считал, что Бартоломью – это выдумка его сестры Кейти, ее воображаемый друг. Ему проще было поверить, что она сумасшедшая, чем поверить в существование призраков. Тогда он не видел и не слышал Бартоломью.

Но это было давно – еще до того, как он начал расследование серии убийств, которые газетчики затем окрестили «проделками истуканов». Тогда он угодил в больницу, где ему не вполне удачно зашили голову. И вот в тот день, когда проклятые швы разошлись, ему впервые явился этот призрак – тот сидел на стуле у его кровати, точно был из плоти и крови.

Шон прослушал сообщения. Первое было от Дэвида Беккета, который спрашивал, в котором часу он хочет встретиться. Шон усмехнулся. Дэвид был влюблен, пропадал до рассвета и спал до полудня. Шон был рад за друга. И за свою сестру Кейти тоже.

Второе сообщение было от дяди, который просил перезвонить.

Он перезвонил, но не узнал ничего ценного. Дядя приглашал его в свой бар для одного важного разговора. Шон сказал, что доберется не ранее чем через сорок пять минут, и Джейми согласился.

– Что случилось? – поинтересовался Бартоломью.

– Ничего. В бар поеду, вот и все, – ответил Шон. Джейми его заинтриговал – он был неожиданно скрытен, что было необычно для него. – Ты справишься с управлением? Держи штурвал ровно. – Шон поднял якорь. – Ах, извини. Я, наверное, задал тебе глупый вопрос.

Бартоломью с негодованием посмотрел на него:

– Еще какой! Чтобы я не справился с этой лодкой для лентяев?

– Ладно, – усмехнулся Шон. – Я иду в душ на пятнадцать минут.

– Будет здорово, если мы пройдем мимо береговой охраны на прогулочной лодке! – воскликнул Бартоломью.

Шон не ответил – ему не терпелось смыть с себя морскую соль. К тому же его мысли были заняты Джейми и его звонком.

За пятнадцать минут он успел принять душ, вытереться и одеться. Через двадцать минут он привязывал свой катер у пирса.

На Дюваль-стрит было безлюдно.

По дороге из дока в бар «О'Хара» Шон в который раз отметил про себя, что в Ки-Уэст живут одни совы. А ему были по душе утренние часы, хотя он уже привык работать и развлекаться по ночам.

– Как по-твоему – зачем ты понадобился Джейми?

Шон слышал этот вопрос уже в десятый раз. Он, не оборачиваясь, чтобы взглянуть на Бартоломью, мысленно выругался. Подумать только! Когда-то он переживал, что не видит этого зануду!

Теперь-то он не мог на это пожаловаться, хотя вначале примчался на Ки-Уэст в страхе за душевное здоровье своей сестры. Впрочем, она всегда чувствовала и видела нечто такое, чего не видели и не чувствовали другие. А потом и Шон увидел его у своей кровати в больнице. И с тех пор этот давно мертвый капер [2]являлся ему, точно старый знакомый.

Черт его побери!

Раньше он не верил в существование духов. Не хотел верить. Он даже предупреждал Кейти, чтобы она не вздумала заикнуться кому-либо о своих «необыкновенных встречах», о своем врожденном «даре» или «проклятье». Потому что многие сочли бы, что ей самое место в сумасшедшем доме.