Лорен Вайсбергер - Месть носит Prada

– Чему это ты радуешься? – поинтересовалась Лили.

– Представила, как выхожу замуж за сорокалетнего. У него двое детей и лысина. Его бывшая жена ненавидит меня так же сильно, как Макс ненавидит его. В наших разговорах то и дело проскальзывают выражения вроде «опекун» или «воскресный папа». Вместе осваиваем тонкости воспитания чужих детей. Красота, да и только!

– Из тебя получится отличная злая мачеха, – сказала Лили, вставая, чтобы обнять подругу. – Кстати, а кто сказал, что ты не найдешь себе двадцатилетнего мальчика, питающего слабость к зрелым дамам…

– И полуторагодовалым девочкам…

– Он будет обожать свою маму-жену, а тебе понравится, что основной заботой мальчика по жизни будет состояние его загара долгими, холодными нью-йоркскими зимами.

Энди засмеялась.

– Бронзового мальчика давай мне хоть сейчас, усыновлю с потрохами! Бабуля, это тебе, если ты меня сейчас слышишь.

– Видишь? – сказала Лили, помогая своей бабушке встать из кресла и жестом препровождая Энди в гостиную. – Жизнь только начинается.

«Пятьсот слов!» – замигало поверх текста сообщение, выданное счетчиком статистики. Улыбнувшись, Энди нажала «сохранить», сняла наушники, заглушавшие внешний шум, и пошла в крошечную кухню-гостиную «Писательского пространства» сделать себе кофе. За одним из столиков с электронной книжкой развалился Ник, лос-анджелесский сценарист и автор сюжета популярной тридцатиминутной комедии, который сейчас работал над своим первым и очень ожидаемым сценарием полнометражного фильма. Они с Энди познакомились за чашкой кофе еще до того, как она пришла работать в «Писательское пространство», и все равно Энди была шокирована, когда две недели назад Ник пригласил ее на некоммерческий фильм, – настолько, что согласилась.

Причем без всякого изящества.

– Ты знаешь, что у меня есть дочка? – выпалила она, едва Ник закончил расписывать вожделенный иранский фильм.

Ник наклонил голову – длинные темно-русые пряди свесились вперед, уставился на Энди и через мгновение захохотал весело и добродушно.

– Знаю, конечно. Клементина. Ты показывала мне на мобильном ее фото с занятий музыкой и снимок, присланный няней – с красным соусом, размазанным по всей мордашке. Да, я в курсе, что у тебя дочка. Хочешь, бери ее с собой, правда, я не уверен, что фильм в ее вкусе.

Энди чуть не умерла от стыда. Она тысячу раз спрашивала Лили и Джил, как сообщить какому-нибудь ухажеру о Клементине – в какой момент, при каких обстоятельствах и какими словами, – и обе терпеливо отвечали – на месте разберешься. Но речь, пожалуй, все-таки шла не об этом.

– Извини, – промямлила Энди, залившись краской. – Я немного отвыкла от этого.

И это еще очень мягко сказано, добавила она про себя. Нельзя сказать, что за полтора года после развода от приглашений отбоя не было, но несколько раз Энди отказалась сходить повеселиться – в ней сразу просыпались тревога и страх. Но добрые глаза и обходительные манеры Ника убедили ее, что на этот раз можно и согласиться.

Вечер получился замечательным. Энди искупала и одела Клементину на ночь, а потом сказала, что идет смотреть кино с другом. Не то чтобы Клем все понимала и могла расстроиться, просто Энди старалась ей все объяснять.

– С папой? – спросила Клем, как делала по десять раз на дню.

– Нет, не с папой, детка. С другим другом.

– С папой?

– Нет. С таким другом, которого ты еще не знаешь. Айла почитает тебе сказку и уложит в кроватку, а когда ты проснешься утром, я уже буду, хорошо?

Клем опустила влажную, сладко пахнувшую головку матери на грудь, подтянула к лицу любимое одеяльце и испустила долгий вздох облегчения. Энди буквально силком заставила себя пойти на свидание.

Свидание оказалось… милым. Ник предложил заехать за ней на такси, но Энди сочла за лучшее встретиться с ним в кинотеатре. Он уже купил билеты, попросив места ближе к проходу, поэтому Энди взяла попкорн, по пачке изюма в шоколаде и старательно поддерживала светский разговор все пятнадцать минут до начала фильма. Потом они пошли лакомиться десертом в кофейню на Хьюстон-авеню и говорили о жизни Ника в Лос-Анджелесе, о новой должности Энди – пишущий редактор в журнале «Нью-Йорк» – и, хотя она и просила этого не делать, о Клементине. Ник подвез ее до дома, легко поцеловал в губы и серьезно сказал, что отлично провел время. Энди сразу согласилась – ей тоже было весело и гораздо спокойнее, чем она ожидала. Едва войдя в квартиру, она забыла и о свидании, и о Нике. Наутро Энди поблагодарила его в сообщении, однако не стала продолжать переписку. Ее голова была занята Клементиной, собственным недавним назначением и приездом матери и Джил в ближайшие выходные. Она почти не обратила внимания, что Ник целую неделю не появлялся в «Писательском пространстве».