Сергей Семипядный: Украл – поделись

Но Литиков не способен был двигаться. Ночнушка Татьяны оказалась очень короткой, движения женщины не очень точны, поэтому впечатления Литикова скакнули на ступеньку, располагавшуюся на порядок выше.

И даже Бабухин эмоционально крякнул:

– Да-а!

– Вон отсюда! – рассердилась Татьяна.

– Пошли, Мишка. Не будем смущать нашу хозяйку, – похлопал Бабухин по плечу Литикова и подтолкнул к двери.

За дверью Бабухин и Литиков некоторое время молча разглядывали друг друга, потом Бабухин улыбнулся дружелюбно и протянул Литикову руку. Вздохнув, Литиков пожал её.

Сосчитав деньги, Бабухин и Литиков едва умом не тронулись. Шестьдесят восемь тысяч долларов с тремя или четырьмя сотнями и почти пять миллионов в рублях! Едва восторги чуть поутихли, Литиков схватил пару стотысячных и помчался в магазин – не ждать же, пока там эта Татьяна развернётся. Бабухин, не отменяя ранее анонсированное «празднование», попросил хозяйку соорудить закусочку.

Когда Литиков возвратился, пригласили Татьяну и отметили удачу. Выпив и закусив, Литиков мог быть вполне доволен жизнью, однако он, словно чего-то ему не доставало, постоянно крутил головой по сторонам. Его глаза, будто бы, пытались что-то отыскать в окружающей обстановке. Но, по-видимому, не находили, и потому становились всё более внимательными к мельчайшим наслоениям настоящего на исключительно свеженькое сверхудачливое прошлое.

– Ты кто? – вскричал он, заметив мужика, немолодого и мрачного, застывшего на фоне входной двери.

– Космонавт, – прозвучало от двери.

– Кто? Алконавт? – сощурился Литиков.

– Космонавт.

Литиков, расплывшись в улыбке, повернулся к Бабухину и Татьяне.

– Слыхали? Космонавт! Танюша, ответь, пожалуйста, что там такое у дверей, а то я, честно, не копенгаген.

– Космонавт, – ответила Татьяна. – А что? Космонавтов никогда не видали?

Литиков, проморгавшись, всмотрелся в лицо Татьяны. Если бы он был трезв, то совершенно определённо решил бы, что она не шутит.

– Космонавты в деревнях не водятся, – улыбнулся он многозначительно.

– В других. А в нашей встречаются. – Татьяна была по-прежнему невозмутима. – Анатолий Петрович, проходите, пожалуйста, присаживайтесь.

Анатолий Петрович приблизился к столу. С невесть откуда взявшимися стулом и гранёным двухсотграммовым стаканом в руках.

Литиков вновь заулыбался, кося полным значения взглядом на Бабухина. Но Бабухин не отозвался. Он разглядывал «космонавта».

– Простите, ваша фамилия?.. – Бабухин морщил лоб и выпячивал губы, словно был более чем близок к нащупыванию ответа на свой вопрос.

– Богатырёв, – ответил Анатолий Петрович и на миг изменился так, что, продлись этот миг на каких-нибудь полмига, образ этот его остался бы в памяти присутствующих навсегда. Но – не случилось. Невидимой волной с лица пришельца смахнуло это новое и особенное, на долю секунды возникшее, – и вновь у стола оказался очень пожилой мужик со стулом, стаканом и предательски характеризующим вопросом: – Что пьёте? Водочку? Вижу, что не бормотвейн какой.

Следующий тост был за космонавтику, потом пили за погибших космонавтов. Богатырёв рассказывал о собственных и своих товарищей подвигах. Он то плакал, то рокотал гневным басом, был то льстив и заискивающ, то спесив и заносчив.

В час дня началось расширенное застолье. Подходили всё новые и новые гости. Гуляли почти до самого утра.

И следующий день существенных корректив в ход событий не внёс. Разве что Литиков сменил мотивацию пьянки, обнаружив, что Бабухин и Татьяна проявляют склонность к уединению, а ближе к ночи, окончательно истерзанный горем, оказался в доме незамужней продавщицы магазина Людмилы, где и заночевал.

Бабухин о многих породах собак и не слыхал даже. Но карликового пуделя он знал. И он однажды наблюдал его побежку. В тот день Бабухин сидел на лавке неподалёку от пивного павильона и, безденежный, переполненный отрицательными эмоциями, с искренней злой тоской шарил вокруг себя красными похмельными глазами. Безотчётная надежда ещё теплилась где-то в недрах больного организма. Мимо прошла женщина со стриженой чёрного цвета собачкой, то и дело подпрыгивающей на бегу.

– Эй! Она у тебя больная, что ли? – крикнул Бабухин.

– Нет-нет! – откликнулась женщина, останавливаясь и поворачиваясь к нему. – Что вы! Нет же! Это же карликовый пудель, у него же, у этой породы, особенность такая – бег вприпрыжку. Он абсолютно здоров. Это мальчик. Все прививки – вовремя. И аппетит хороший…