Михаил Липскеров - Весь этот рок-н-ролл

– Вот! – заорал невролог. – Вот оно! Вам не помогут никакие лекарства.

– А как же?..

– Вам поможет вкус молока вашей мамы в сочетании с паровозным гудком. И тогда вы заснете без всяких лекарств и алкоголя. Ищите и обрящете. С вас три тысячи. – И Либенштохзен Момштейнбраушпильевич улыбнулся.

Я вышел на улицу Стромынка в бескрайнем затруднении (или крайнем?). Вечно у меня с русским языком проблемы. А с каким языком у меня нет проблем? Ни с каким. Потому что я их не знаю. И опять – проблема. Почему с тем, чего не знаешь, нет проблем, а с тем, что с молоком матери… Кстати, молоко моей матери… и паровозный гудок… Где в нашей громадной стране найти паровоз? «Сапсаны» переехали истончившуюся нить жизни паровозов. И жизнь человеческая стала беднее. Потому что, случись гражданская война, не на чем будет проехать Бумбарашу с песней «Наплевать, наплевать, надоело воевать». А ежели, не дай бог, Отечественная, то на чем подъедут к Белорусскому вокзалу победители? И уже позже, в пятьдесят седьмом, какая задохлая «кукушка» повезет меня от Кавголова к Приозерску? Как сейчас ее помню – кашляющую, пердящую, с пропитым гудком. А какого хрена я ехал в Приозерск – напрочь! Вот так вот и вышло. Средство оказалось главнее цели.

Простите, это вы сказали?.. Нет-нет, большое спасибо. Нынче это – большая редкость, чтобы вот так вот запросто кто-то совершенно посторонний без спроса всосался в твои мозги и все разобъяснил простым незамысловатым слогом. Может быть, вы подскажете, где… Ах, и это вы знаете? Вудсток? Замудонск-Тверской губернии? Это же надо!!! В море-окияне среди могучих дубрав, каким чудным языком изъясняетесь, сударь, что слева-справа, выше-ниже по носу корабля Садко, который, как хрен в шахне, болтается по волнам, такие слова, сударь, ах да, конечно, из песни слов не выкинешь, находится остров Буян, крайне интересно, и что на острове Буяне, понял, часовенка благоверного князя Гвидона… Камень Алатырь? А на кой? Исполняющий желания?.. Где же вы, сударь?.. И кто же вы, сударь?.. Нет как нет… Только штопает рядышком бесконечно примитивная, не заслуживающая даже простенькой метафоры трехногая собачонка. А потом вдруг, без видимых причин со стороны моей ноги, взлетает и растворяется в воздусях, пролаяв на прощание:

– Езжай в Вудсток Замудонск-Тверской губернии, чувак!

А уж это, ребята, закон. Поверьте мне. Если трехногая собака, растворяясь в воздусях, велит вам езжать в Вудсток Замудонск-Тверской, то езжайте. Трехногие, растворяющиеся в воздусях собаки знают, что лают. Отрубленные ноги придают мудрости. В отличие от голов.

Я пошел домой, взял все деньги – не жене ж оставлять? Котлеты на ужин и геркулес на завтрак есть, а завтра уже и пенсион принесут. Обоих. Так что ей хватит, пока я…

«Полетим, полетим, полетим, ох, не скоро теперь мы к своим, ты да я, как один, как один, полетим, полетим, полетим…» (в исполнении Графа Хортицы, человека необузданной натуры, написателя слов, напевателя песен, очеркиста очерков, диджея незабвенной радиостанции «Трансильвания»).

– Ну не?!.. Это же… нет слов!.. Выходишь утром, во все лицо улыбаясь окружающей действительности, а эта самая действительность вместо ответной улыбки плюет в тебя сопливым недоношенным дождем. И тут же лезет мысль, причем сразу глобальная, без начального легкого сожаления, что ах, вот как неудачно день начинается, ну это ничего, может, развиднеется (вековая народная мечта – а может, развиднеется). Нет. Такой толерантности к погоде у меня нет как нет. Сразу на поверхность вяло колышащегося мозга всплывает мысль, совершенно невозможная, неуместная и не созвучная дождю. Настолько вшивому, что просто моветонно реагировать на него суицидальным текстом: «Ах, зачем я на свет народился, ах, зачем меня мать родила». А вот такой вот фольклорный текст у меня в голове и всплыл. Хотя я этого не хотел. Всплыло что-то подсознательное, мгновенно задавленное индивидуальным бессознательным, вербально выраженным словами: «А пошло бы все на обсценное».

Совершеннейшая дичь, скажете вы, и будете правы. Но я – не вы, я живу в своем мире, который давит на меня со всех сторон: от головы до тощего филея с продолжением на ноги и даже на асфальт, или что там еще под ногами.

Но если быть честным до конца, такое же непротивление у меня вызывает любая погода. Мягкое солнышко (само это уменьшительное словцо вызывает желудочные спазмы), легкий ветерок (кишечные спазмы), снег в рапиде, свежесть осеннего листа и прочая лирическая поэзность заставляют задуматься: а не тесно ли нам с этим миром вдвоем? Не лишний ли кто-то из нас?..