Александр Штейнберг - Документы забытой памяти

– А я его ищу! Ты подумай, я и не помнил, что ты его у меня попросил. Наверное, мы изрядно выпили, так что память отшибло.

– А ты уверен, что это твой? – спросил я настороженно.

– А как же! Вот мой экслибрис, а вот моя подпись.

В тот же вечер у меня со Светой состоялся серьезный разговор.

– Как же ты могла взять этот альбом?

– А ты что, не знаешь, что я хожу сейчас с большой сумкой?

– При чем здесь сумка? Это же чужая вещь.

– Да, но я же сделала это для тебя. Ведь ты же сам сказал, что очень хочешь иметь такой альбом.

Следующим ударом для меня было появление в нашем доме испанских скульптурок на тему корриды. Они появились после посещения нами мастерской знакомого скульптора, недавно побывавшего в Испании. Разговор опять носил странный характер.

– Где ты взяла эти скульптурки?

– Это я купила тебе в подарок в комиссионке.

– Не ври! Эти скульптурки я видел в мастерской П. Он привез их из Испании.

– Подумаешь! Можно подумать, что только он один был в Испании.

– Завтра же мы пойдем к нему и вернем их.

– Если ты хочешь, чтобы тебя обвинили в воровстве – возвращай, а я скажу, что вижу их в первый раз.

Света была очень доброй и мягкой женщиной, но обман и клептомания были ее большими недугами. Я уже не мог доверять ей ни в чем. Я боялся ходить с ней в гости к моим приятелям. Тем более что информация на эту тему стала просачиваться в среде знакомых. На нас смотрели косо. Скандалы на эту тему достигли апогея. И в один прекрасный день Света собрала свой нехитрый скарб и отправилась к родителям. Заявление на развод она подала как раз перед моей защитой. Так что в настоящее время я пребывал в одиночестве в двух комнатах, сидя на пачках моих авторефератов.

Защита приближалась, и в связи с этим у меня возникли две проблемы. Первая – обеспечить комфортное жилье для московского оппонента. Вторая – обеспечить присутствие на защите моих руководителей. Первая решалась очень плохо. Я обзвонил всех знакомых, но все было тщетно. Максимум, что мне могли предложить – это номер на четверых в гостинице «Театральная». За неделю до защиты я побеседовал со всеми знакомыми, проектировавшими гостиницы. Мои усилия не принесли никаких плодов. Потеряв последнюю надежду, я тоскливо побрел по Крещатику, вспомнил, что еще не обедал, и зашел перекусить в кафе «Красный мак». За моим столиком оказалась молодая грустная дама, и я почувствовал к ней расположение. Судя по выражению ее лица, у нее тоже были какие-то неприятности. Сначала мы ели молча. Потом я спросил:

– Прошу меня извинить, если вопрос покажется бестактным. Но мне показалось, что вы чем-то озабочены. Может я чем-нибудь могу помочь?

– Спасибо, это сугубо личное. Я хотела задать аналогичный вопрос, но не решалась.

Мне было нечего скрывать, и я тут же изложил ей свои трудности.

– Ну, это не проблема, – сказала она. – Я работаю в бухгалтерии гостиницы «Москва» и думаю, что смогу вам помочь.

Из кафе мы вышли вместе. Мою новую знакомую звали Нина Петровна. Оказалось, что она живет недалеко, на Михайловской улице. По дороге мы беседовали. И, как это иногда бывает в жизни, я изложил все свои семейные неприятности человеку, которого видел впервые. Она не осталась в долгу. Ей тоже необходимо было выговориться. Она недавно развелась с мужем и довольно трудно переживала свое одиночество. Когда мы подошли к ее дому, она предложила мне зайти на полчаса выпить кофе. Сказала, что у нее есть хороший коньяк. На следующее утро, когда я покидал гостеприимную квартиру, я знал, что с гостиницей для оппонента у меня проблем не будет.

Вторая проблема – явка руководителей. Академик Катонин Евгений Иванович у меня не вызывал сомнений – он был человеком обязательным. А вот с Александром Ивановичем Маринченко, как меня предупредили, будут сложности, так как он в отпуске и на даче. Я узнал адрес и поехал к нему на дачу. Встретил он меня не то чтобы с радостью, но, в общем, доброжелательно. Я ему изложил все, что относилось к состоянию моей диссертации, отзывы на реферат, предварительные заключения оппонентов. Беседа проходила на складных стульях под раскидистой яблоней. Он выслушал меня, как мне показалось, весьма внимательно. После этого он заявил:

– Я приезжаю на дачу, чтобы лечиться.

– От каких болезней? – вежливо поинтересовался я, хотя не совсем уловил причину столь резкого поворота в нашей беседе.

– От всех, – с торжеством в голосе обьявил он. – У меня здесь маленькая пасека. Вот я сажусь в тени возле ульев с пчелами и жду. Чувствую, что у меня вдруг кольнуло в руке. Я беру пчелку, сажаю на это место, нажимаю, она меня кусает. Да, это болезнено, но очень полезно. Дальше. Сижу, читаю книгу, вдруг заныл коленный сустав. Я беру пчелку, сажаю на колено, нажимаю, она кусает, и я знаю, что и тут все будет в порядке. Вот так за время отпуска я вылечиваю многие болезни. Так что я отсюда никуда не поеду, – неожиданно кончил он. – Защита обойдется без меня.