Сычев К. В. - Роман Молодой

Татары, как неудержимый водный поток, прошли по Литве, сжигая и разрушая деревни и села, захватывая в плен многие тысячи несчастных, не ожидавших нашествия, крестьян. Один довольно большой татарский отряд подошел и к Чернигову.

Князь Роман уже знал о разгроме Витовта и был готов к жестокой осаде. Но татары, не имея осадных орудий, видя высокие прочные стены Чернигова и особенно крепости, лишь совершили стремительный объезд и послали в Чернигов гонца, требуя дани. Но хитрый князь Роман ограничился только подарками посланнику (преподнес ему слиток серебра) и десятком серебряных гривен для главы татарского отряда, посетовав на свою бедность и поборы, которые ему пришлось якобы претерпеть от «жестокого Витовта и злобного царя Тохтамыша».

Не ожидая и этого, татарский мурза сделал вид, что удовлетворился «малой данью» и отдал приказ уходить в степь.

В октябре в Чернигов прибыл посланник Витовта с «грамотой», в которой Роман Михайлович освобождался от черниговского наместничества и назначался «воеводой и полномочным наместником» в Брянск.

– А позднее, после недолгого наместничества, – добавил уже устно посланец великого литовского князя, – ты получишь Брянск в свой удел!

– Где там! – подумал тогда князь Роман. – Теперь и Киев, и Чернигов и даже Смоленск – не уделы! А после гибели славного Дмитрия Ольгердыча и Брянск стал частью владений великого князя! Ясно, что Витовт назначил меня брянским наместником только для того, чтобы «приручить» брянцев!

Но он охотно выехал с семьей в Брянск. Это было как бы его возвращение в город своих предков. Да и брянцы приняли князя Романа доброжелательно. Город в это время переживал «претяжкое» горе: очень многие семьи бояр, дружинников, знатных горожан лишились родных, погибших в далеких степях. Без кормильцев остались тысячи детей и почти тысяча вдов: едва ли не все убитые татарами дружинники имели семьи.

Романа Михайловича встречали без «малинового» колокольного звона, как когда-то, в далекой молодости, лишь немногочисленные, не ходившие на татар бояре, и епископ Исакий, перекрестивший князя. – С Господом, сын мой! – сказал он. – Благословляю твое возвращение в свой удел! Долгих тебе лет и доброго княжения!

– Не княжения, а наместничества! – пробормотал тогда князь Роман, но владыка на это ответил однозначно: – Название нам ни о чем не говорит! Это одни слова! Что княжение, что наместничество – все равно высшая власть в уделе! Нет никакой существенной разницы!

С приездом князя начались обычные будни: советы бояр, беседы с владыкой, поездки по городу и редкие выезды на охоту. Покойный князь Дмитрий Ольгердович оставил довольно значительную казну: несмотря на регулярные выплаты, которые он производил как великому князю Витовту, так и его союзнику, хану Тохтамышу, доходы с купцов и ремесленников, пушного промысла, превышали расходы.

Князю оставалось только обеспечить сытую жизнь вдовам и детям погибших брянских дружинников, для чего он и собрал в первый же день своего приезда боярский совет, на котором объединил оставшихся немногочисленных брянских бояр со своими черниговскими, которые тоже имели брянское происхождение и были с радостью встречены местной знатью.

Роман Михайлович не хотел ссориться с брянским боярством. Он оставил на своем посту прежнего огнищанина, Олега Коротевича, а своего дворецкого, Бобко Яровича, назначил мечником на место погибшего у Ворсклы Буяна Белютовича.

Поскольку там же был убит и брянский воевода Пригода Уличевич, его пост занял Влад Изборович.

Только в одном князь Роман проявил решительность и строгость: он удалил из бани всех «банных девиц» князя Дмитрия Ольгердовича. Самых видных красоток выдал замуж за дружинников, прочих же поручил «славному огнищанину», чтобы тот обеспечил им «постоянный кусок хлеба».

В бане «воцарились» его собственные, привычные «красные девицы», привезенные из Чернигова.

На боярском совете было сразу же решено «обеспечить нужную помощь вдовам и детям, как в серебре, так и пищевых припасах», имевшихся в княжеских кладовых. Такое «жалование» полагалось выдавать «по древнему закону» до достижения старшим сыном вдовы возраста «княжего дружинника», получавшего княжеское «довольствие» за службу. Если же не было сыновей, князь был обязан выдать замуж дочерей погибшего дружинника и вдову, если та пожелает вновь обрести мужа. В противном случае обычай вынуждал его «кормить несчастных женок и девиц до самой смерти».