Валерий Гурков - Барчук

– А рисовать бросил? Ты же прекрасно раньше рисовал, прекрасно играл на фортепьяно. Всё бросил? – сестра взглянула на него укоризненным взглядом, – мне стихи дашь почитать?

– Обязательно! А теперь спой…

– Сейчас только прислуге скажу, чтобы приготовили обед на двоих.

– Прислуге? Ах да, я и забыл, что вы у нас дочь графа, – улыбнулся он.

– Кто бы говорил, – в ответ улыбнулась ему сестра.

– Тогда сделай прислуге праздник, отпусти всех домой, я сам для нас приготовлю обед, что ты любишь?

На следующий день Барчук проснулся рано утром и пешком, взяв Чарли, пошёл на пляж. С Балтики дул пронизывающий холодный ветер, но волны были небольшие, и этот взрослый мужчина, как ребёнок, радовался всему, даже этому холоду. Ностальгия захлестнула его. Он стал искать плоские голыши и кидать их, считая: сколько раз камень подпрыгнет на воде. Пляж был совершенно пустынным. Мужчина вдруг улыбнулся пришедшей в голову очередной глупости, скинув с себя всю одежду и пробежав значительное мелководье, нырнул в прибой. Собака бегала по берегу, словно пытаясь укусить волну, раскрывала рот, как бы хватая воду. Вода была холодной, и она в отличие от хозяина, нашла в себе разум не полезть следом.

Вечером они с сестрой сидели в гостях у её дочери в трёхкомнатной квартире в центре города. Раньше тут жила сестра с семьёй, но после похорон сына, мужа, отца и мамы – все ушли внезапно и в один год – Тамара переехала на дачу, а тут стала жить её дочка. Вероника очень обрадовалась ему, она любила этого открытого и добродушного человека. И сейчас с огромной радостью сидела и рассказывала, кто запечатлён на фото, альбомы, которые она для него принесла. Он просмотрел уже три альбома, взял четвёртый и открыл…

– Вайми – моя подруга по школе, – произнесла девушка.

– Красивая, – словно не знаком с ней, безучастным голосом произнёс Барчук.

– А твоя племянница разве не красавица? – с долей восторга произнесла его сестра, – посмотри, какая выросла.

– Да, время, увы, летит!

– Ещё как летит, вчера вроде я её из роддома забирала, а теперь она своих уже троих забрала. Летит время, летит.

– Тамарушка, пойду я погуляю. Возьму твою машину? Спасибо! Прокачусь по Таллинну. В Тоомпеа, в нижний… посмотрю везде, хотите, поехали со мной?

– Да нет, мы уже насмотрелись.

– Ну да, ну да…

Он оставил машину в порту и пешком пошёл бродить по знакомым улицам. Толстая Маргарита первая встретила долгожданного гостя, затем улица Пикк. Их было много, словно старых знакомых, приветствовавших его. Да они и были его старые знакомые, те с которыми он встретил детство, юность, зрелые годы. Снова приветливо его встретил и Старый Томас, радостно помахав ему своим плащом. За все эти годы город остался почти неизменным. Или ему так показалось. Поздно вечером, он забрал сестру, и они вернулись в отцовский дом.

Они приехали в дом затемно. Он подкинул брикеты угля в камин, растопленный заранее прислугой, женщиной лет сорока с обычным именем Лаура, и сразу переоделся в спортивный костюм, а сестра, как подобает её происхождению даме, облачилась в вечернее платье. Они хоть и были родными, и даже очень похожими внешне, но это была только внешняя схожесть. Во всём остальном это были два совершенно противоположных человека.

Он вырос в христианской семье, она – в католической. Да и не только в этом было различие. Он рос в бедной многодетной семье. Что такое голод – знал не понаслышке. Было даже время, когда в тридцатиградусные морозы он шел в школу лишь в одном свитере. У мамы просто не было денег, чтобы купить даже куртку. Она тянула их одна. Денег постоянно не хватало. Сестра выросла единственным ребёнком в семье. Выросла в роскоши, получив очень хорошее светское образование. У неё в доме даже холодильника никогда не было. Не было понятия: хранить продукты или покупать их про запас. Прислуга утром покупала всё на один день.

Лишнее просто выбрасывалось либо отдавалось всё той же прислуге. Когда прислуга была выходная, ходили на обед и ужин в ресторан, завтрак заказывали на дом.

Вот теперь эти два разных, но внешне похожих человека ужинали и мирно беседовали, сидя напротив друг друга за длинным столом.

– Ты так и не женился во второй раз? – полюбопытствовала сестра.

– Да нет, Тамарушка. Хотел, даже влюбился как мальчишка, но мне сказали, что я уже слишком стар, – грустно улыбнулся он.

– Ты стар? Не смеши меня. Просто твоя пассия тебя не любила. Ей что-то было нужно от тебя, а ты, видимо, этого ей не дал. Не оправдал её надежды, вот и дали тебе от ворот поворот. Не знаю, как у вас там всё было, но виноват ты сам. Скорее всего, бегал за ней, ухлёстывал. А бегать не надо. Надо просто взять за руку и вести в ЗАГС. Женщины не любят долго думающих. Напор и натиск. Вот оружие мужчины против нас. С другой стороны, это хорошо, что тебя сразу послали. Было бы хуже, если бы женился, а она бегать стала по другим. Насильно мил не будешь. Женщины, когда любят, любовью не бросаются. Они за любовь, если она настоящая, на край света пойдут. Только не говори, что жён декабристов больше нет. Есть. И много. Ради любви даже детей своих бросают.