Тамара Кандала - Шассе-Круазе

– Вы считаете, что он болван? Муж вашей дочери и главный консультант вашего банка.

– Абсолютный долбоеб, извините за грубость. Но на деньги нюх хороший. И что вы… Можно на «ты»? И что ты в нем нашла?

– А ваша дочь? Твоя единственная дочь?

– Ну, она специальный случай. Ей главное сделать назло мне. Она этому практически всю свою жизнь посвящает.

– Стра-а-нно… – протянула Лора. – Она выглядит такой благополучной и уверенной в себе, что я ей почти завидую.

– Завидовать тут совершенно нечему. И не следует доверяться первому впечатлению, которое производит человек. А уж моя дочь тем более.

Теперь Лоре показалось, что то, что за ней наблюдало, как-то странно хихикнуло.

– Вы уверены, что в кустах никто не затаился? И не наблюдает за нами? У меня какое-то странное чувство, будто мы здесь не одни.

– Если за нами кто-то и наблюдает, то не из кустов, а сверху. И, похоже, с явным удовлетворением от результатов своего труда.

– Значит, это у меня с нервами что-то – мне показалось, там, в кустах, кто-то хихикает. Что неудивительно после такого количества выпитого. Сейчас мной можно легко воспользоваться. И в качестве жертвы я буду неотра-зима. – Лора поняла, что ее «несет», что язык ворочается у нее во рту сам по себе, без всякого контроля. Еще немного, и она отправится прямиком в постель к своему новому и неожиданному поклоннику. Тело ее горело, в животе сладко сжималось, а голова была наполнена гелием.

А из кустов продолжалось невидимое подмигивание.

– Легкие мячи не ловлю, – неожиданно отчеканил Карл. – Ненавижу пользоваться временными слабостями. Я рассчитываю на нечто большее. Например, что ты останешься навсегда. И совсем не в качестве жертвы. – У него в этот момент было чувство, что он летит головой в пропасть. И самое странное, что он от этого полета был в восторге.

С Лоры мгновенно слетел хмель.

– Надеюсь, вы шутите? – Снова перешла она на «вы».

– Ничуть. – Карл сам удивился своим словам. Но тут же понял, что это именно то, чего он хочет. Больше всего на свете. Это было как откровение.

– Э-ээ, извините, босс, мы сегодня оба хороши. Во мне тоже какой-то чертенок прыгает. Но я не хочу, чтобы мы позже об этом пожалели. – В Лоре совершенно не к месту заговорил здравый смысл. Бесшабашную Томки в ее голове сменила разумная Барбара, ее мать. Она почти материализовалась в воздухе и, строго сдвинув брови, погрозила дочери пальцем.

– Ну да, – разочарованно произнес Карл, – порывам в нашей жизни не место. Хорошо. Мой шофер отвезет вас… тебя домой.

– О’кей. – От неожиданности всего произошедшего в голове у Лоры прояснилось, и она поняла, что сейчас ей хочется только одного – в постель и забыться.

И вот теперь, под одеялом, воспоминания всплывали в ее бедной больной голове яркими картинками из дешевого комикса. Во рту пересохло, в висках пульсировало, мысли, из блох превратившись в тараканов, расползались во все стороны. И тут в ее черепной коробке всплыл спасительный образ – запотевшая от холода бутылка пива в холодильнике. И рот наполнился слюной от предвкушения, и язык затрепетал, как у завзятого алкоголика.

Лора вынырнула из-под одеяла и зашлепала босая в ванную. Взглянув в зеркало, она обнаружила там чье-то зеленое лицо, обрамленное торчащими во все стороны волосами. Решив, что не имеет к нему никакого отношения, она поплелась на кухню. Открыв холодильник, Лора обнаружила улыбающуюся ей вожделенную бутылочку, брошенную там в одиночестве неизвестно с каких допотопных времен. Первый глоток был восхитительно живительным – умирающий от жажды в пустыне припал к животворящему источнику, мираж оказался реальностью. С последним глотком пришло чувство умиротворения – господи, как же просто почувствовать себя почти счастливой!

Лора поставила вариться яйцо, также нашедшееся в глубинах волшебного царства холода, и поплелась в ванную – контрастный душ это то, что поможет окончательно привести себя в чувство.

Навизжавшись вдоволь под холодными струями и выплеснув таким первобытным образом отрицательную энергию, Лора, закутавшись в подогретый пушистый халат, готова была бодро приступить к завтраку. Вынув и остудив под холодной водой яйцо, она вставила его в сине-белую фарфоровую подставку и занялась приготовлением кофе по-турецки, перемешав в джазвейке тончайше размолотые зерна с кардамоном и хорошей дозой тростникового сахара. Поставив смесь на медленный огонь, Лора намазала маслом выскочивший из тостера румяный квадратик хлеба и, положив его на такую же, сине-белую, тонкой работы фарфоровую тарелочку, вернулась к столу, собираясь вкусить первую субботнюю трапезу.