Дарья Крупкина - Яд для короля

Женщина вошла в комнату точно под первые глухие удары грома. Он зародился где-то там, вдали от дворца. То ли ближе к реке, то ли там, где заканчивались городские кварталы и начинались предместья – возможно, у кладбища, откуда сейчас и стекалась большая часть народа в Таркоре. Они проводили своего короля в последний путь, запечатали его тело в фамильном склепе, украшенном каменными розами. Может быть, даже пустили скупую слезу в память о монархе, которого, в общем-то, любили. Но король мертв, а жизнь продолжается. И на всякий случай, пусть дождь смоет остатки печали – и цветов, что обронила похоронная процессия на влажную землю.

Отбросив с лица густую черную вуаль, женщина стянула с рук перчатки и швырнула их на резной столик. Принесенный служанкой графин с вином опасно покачнулся, но удержался.

Прошелестев траурным платьем, женщина подошла к окну. Из ее покоев был виден только кусочек королевского сада, зато с ее любимыми душно пахнущими олеандрами, а еще небо – в избытке. И можно было наблюдать, как оно постепенно темнеет, а если еще подождать, то в наползающих тучах можно было увидеть извивающиеся молнии.

Серое небо как будто отражалось в стальных глазах Ее Величества Тэа Шантон, королевы-регентши Шестого Дома, госпожи Розы, владычицы побережья Телеван.

Еще несколько часов назад она стояла на унылом кладбище за городскими стенами и бросала прощальные цветы на уже начавшее подгнивать тело короля. К счастью, ее лицо скрывала плотная вуаль – Тэа могла не пытаться изображать скорбь, а ее отвращения к трупу, который, как ей казалось, уже начинал вонять, никто не видел.

Отойдя от покойного Алестуса Шантона, его жена сразу же отвела в сторону и детей: пятнадцатилетний Дэйн уже примерял на себя маску будущего монарха, пытаясь придать лицу достойное выражение скорби, а вот десятилетняя Иса могла себе позволить легкую вуаль. Дети не были близки с отцом – впрочем, и сама Тэа предпочитала сохранять дистанцию между ней и мужем. И дело было даже не в разнице в возрасте – просто пожилой монарх радовался, что вторая жена принесла ему детей, но его не очень волновало все остальное.

Дождь начался внезапно. Еще секунду назад мир предвкушал грозу, а теперь ливень стеной обрушился и на королевский дворец, и на весь Таркор.

Закрыв глаза, Тэа впитывала его свежесть, и он как будто смывал ощущение затхлого склепа, которое она до сих пор ощущала на коже – как жена, она была вынуждена зайти туда вместе с призрачными жрицами Сигхайи, белыми молчаливыми фигурами, совершавшими последние ритуалы над телом.

– Покойся с миром или мучайся в Бездне, – одними губами прошептала Тэа. – Лучше бы ты проверял свою еду и не позволил себя отравить.

Смерть короля стала неожиданностью для всех – в том числе и для королевы. И пусть мятежного лорда Ревердана уже наказали, и его тело отправилось на кладбище раньше королевского и без всяких почестей, это не может повернуть время вспять.

Три года. Всего три года, пока Дэйн Шантон не станет совершеннолетним, чтобы занять трон. Кто знает, что может случиться за это время?

В дверь постучали, и Тэа отвернулась от окна.

– Входи, Астадор.

Об Астадоре Тэль Шалире ходило множество слухов не только в Таркоре, но и по всем землям Шестого дома. Официально – личный врач королевской четы, теперь советник Тэа и главный алхимик королевства. А неофициально… никто не знал, откуда явился Астадор, что связывает его с королевской семьей, и почему король принял странного алхимика с черными глазами.

Никто не знал о прошлом Астадора. А его обветренное суровое лицо могло принадлежать как человеку тридцати, так и пятидесяти лет.

Когда простой люд Таркора напивался в тавернах после трудового дня, они частенько припоминали мрачного королевского врача. Шепотом, прерываемым только пьяным иканием, рассказывали, что по ночам он одевает маску, длинный черный плащ и разгуливает по улицам города в поисках свежих трупов, чтобы использовать для своих экспериментов. А если не находит – беда зазевавшимся в ночи горожанам.

После этих сплетен даже те, что рассказывали, будто Астадор заключил сделку с демоном, казались детским лепетом.

Главный алхимик Шестого дома был в той же одежде, что и на похоронах – весь в черном, даже комья могильной земли еще оставались на сапогах. Он не снял плаща, хотя Тэа отметила, что ткань суха, а значит, Астадор вернулся до грозы.