Сакариас Топелиус: Дар морского короля

Жил-был некогда старик-рыбак по имени Матте, по прозвищу Лосось. Жил он у самого берега бескрайнего моря. А где ж ему еще жить? И была у него старуха жена по имени Майя, по прозвищу Лососиха. А как ее еще звать, коли мужа Лосось величают? Зимой теснились они в маленькой лачуге у берега материка, однако весной переселялись на коралловую красную скалу посреди моря и жили там все лето в хижине куда меньшей, чем у берега. Вместо замка висела у них деревянная щеколда. Был у них еще очаг, сложенный из гнейса [1] Гнейс (нем.) — горная порода, состоящая преимущественно из шпата (различные минералы, в т. ч. кварц и слюда). , флагшток и флюгер на крыше.

Скала звалась Атола [2] Атолл — кольцеобразный коралловый островок, риф (малайск.). Атола — финское название такого островка. и была ничуть не больше рыночной площади в городе. Там в расселинах росли невысокая рябинка да четыре куста ольхи… Бог знает, как они туда попали, может, с осенним паводком… Кроме того, имелось на острове еще несколько кочек нежной, как бархат, травы и несколько стеблей тростника, две колонии того самого растения с желтыми цветами, что зовется пижма обыкновенная, и еще заросли высокого, с метелками темно-розовых цветов, кипрея. Да еще какой-то красивый белый цветок. Но самым диковинным на скале были три кочки, поросшие зеленым луком, что Майя Лососиха посадила в ущелье, где с северной стороны лук защищала каменная стена, а с южной — грело солнце. Лука было совсем немного, но вполне достаточно для огорода Майи Лососихи.

Самого хорошего всегда бывает числом три, и потому Матте Лосось и его жена ловили по весне лосося, летом — салаку, а осенью — сига. Коли день выдавался погожий, а ветер — попутный, плыли они по субботам в город, продавали свежую рыбу, а по воскресеньям хаживали в церковь.

Однако частенько случалось им много недель подряд жить в одиночестве на скалистом островке Атола и не видеть никого и ничего, кроме своего маленького желто-бурого песика, хитрющего-прехитрющего и носившего гордое имя Принц, своих травяных кочек, кустов ольхи и цветов, морских чаек и рыб, штормовых туч да бело-голубых волн. Ведь их скалистый островок был самый крайний на взморье, и кругом на целую милю не нашлось бы ни единого зеленого островка либо человеческого жилья, а только кое-где виднелась скала такой же точно породы красного кораллового камня, как Атола, денно и нощно омываемая пенной волной.

Матте Лосось и Майя Лососиха были скромны и трудолюбивы; радостные и довольные жили они втроем с Принцем в своей бедной лачуге и почитали себя богачами, когда им удавалось засолить столько бочонков рыбы, чтобы на всю зиму хватало, и коли у них оставалось еще немного рыбы на продажу, — купить табак для трубки старика да несколько фунтов [3] Мера веса — 425 граммов. кофе для старухи. Да еще вдвое больше, чем всегда, жареных зерен и цикория, чтобы сдобрить вкус кофе. А вообще-то было у них в запасе масло, хлеб, рыба, бочка с питьевой водой да еще целый анкер [4] Старинная мера, равная 39,26 литра. кислого молока, чего еще желать?!

Все было бы хорошо, не будь у Майи Лососихи тайного заветного желания, не дававшего ей покоя! Год за годом размышляла она о том, как бы ей разбогатеть так, чтобы хоть раз в жизни завести себе корову.

— На что тебе корова? — спрашивал ее Матте Лосось. — Как перевезти ее на скалу? Плыть далеко она не сможет, в лодке нашей не поместится… А коли даже доставим ее туда, нечем ведь ее кормить!

— Как нечем? Здесь — четыре куста ольхи да шестнадцать поросших травой кочек, — возражала Майя Лососиха.

— А почему бы и нет? — смеялся Матте Лосось. — Здесь есть еще три кочки зеленого лука. Ведь ты сможешь кормить ее еще и зеленым луком!

— Все коровы любят соленую салаку, — защищалась жена. — Принц тоже любит рыбу.

— Да, лучшего корма для коровы не найти! — говорил рыбак. — Нет уж, спасибо! Больно дорого обойдется нам корова, коли станем кормить ее соленой салакой. Салаку Принцу — еще куда ни шло! Он хоть дерется с сизыми чайками, отбивает у них то, что остается от очистков. Выкинь буренку из головы, матушка, хорошо — то, что есть!

Майя Лососиха вздыхала. Она понимала, что старик прав, но о буренке забыть не могла. Старое кислое молоко казалось уже невкусным, когда его подливали в кофе вместо сливок, а Майя Лососиха мечтала о сладких сливках и свежей простокваше, как о величайшем счастье, какое только можно изведать в этом мире.