Елена Ительсон - Философия чашки (сборник)

– Юленька, вы кран плохо закрыли, – сделала Борина Мама замечание.

– А я вообще подумаю, стоит ли мне приезжать сюда, – встрепенулась Юля.

Боря перескочил через назревающий скандал:

– Мама. Ты знаешь, кого я сегодня встретил?

– Юрика? Эдюню? – начала угадывать Мама.

«Наташу… Вот сейчас так и скажу: Наташу!» – подумал Боря, рассматривая свое отражение в дверном стекле. Он действительно видел сегодня Наташу, когда бегал за сигаретами. Наташа хотела пройти мимо, но вдруг остановилась и словно остолбенела.

«Боря! Я думала, ты уже в Москве!» – это было написано на ее лице. Он хотел броситься к ней, все объяснить, что вот сегодня он встретит Юлю, встретит и тут же выпроводит ее обратно. А потом. А потом… Он возьмет Наташу, и они вместе пойдут… Нет, не в ЗАГС, конечно, но хотя бы в кино. Домой-то нельзя: Мама-то ждёт Юленьку… Он ничего не сказал и закурил. Наташа отвернулась и пошла дальше, будто ничего не произошло.

– Ну так кого же ты встретил? – спросила Мама, когда Боря задышал все дверное стекло.

«Наташу, вот сейчас действительно скажу: Наташу!», – подумал Боря и закричал:

– Ну, отстань, ма-ма! Нельзя же понимать все так буквально! Ну, встретил и встретил! Мишку-алкоголика встретил! Давно не видел! Поняла?

– Поняла, – тихо сказала Мама и развернула газету. – А что ты не ешь ничего?

– Я тоже ничего не ем, – Юленька отодвинула тарелку. – Невкусно у вас. Моя Мама лучше готовит. Боренька, во сколько мы завтра идем заявление подавать?

– А во сколько ЗАГС открывается? – вяло спросил Боря.

– А что же ты не узнал? Сидел, сидел и позвонить не мог. Ждал, видите ли, меня! Мне же надо сейчас Мамочке позвонить, сказать, во сколько мы пойдем.

«А что, твоя Мамочка вылетит в Ленинград?» – подумал Боря и вспомнил Наташу.

– Мама, мой костюм готов? – спросил он.

– Готов, – сказала Мама. – Я пошла спать. Мне завтра рано вставать. У меня отчет.

Юленька стала немыслимо причесывать свои волосы и спрашивать:

– Мне как лучше, Боренька: так или так?

Он вяло кивал и вспоминал Наташу. Наташа вроде бы подстриглась. После того, как они расстались. После того, как Боря сказал, что он уезжает в Москву. «Наташа как мышка, – подумал он. – Принесёт книгу или журнал, тихо даст мне, сказав только: прочитай – может быть, понравится… И никогда не лезет ни в ванную, ни на кухню, ни в ЗАГС».

– Боренька, так мне лучше или так? – уже совсем перекрутила Юленька свои волосы.

– Ты знаешь… – начал Боря.

Он хотел сказать, что незачем идти в ЗАГС, что все развалилось, что, может быть, лучше было бы Юленьке выйти замуж за москвича, чтобы жить поближе к Мамочке… – Он всё это хотел сказать, но молчал и поперхнулся.

– Ну-ну, милый, что ты хотел сказать? – выдавливала из него Юленька любовь.

– Я хотел сказать, что… Люблю тебя, Юленька.

– Ну вот, – Юленька успокоилась. – Только потолки надо побелить: никуда не годны. Сколько лет ремонта не было?

– Десять.

– Вот видишь…

За стеной вздыхала Мама.

Боренька уже видел умных лобастых детей. Юленькиных детей. Всё было окончательно решено.

Чашка с бледным недопитым чаем стояла на тумбе. Юленькина чашка.

«Потом я научу его заваривать чай», – думала Юленька.

«Потом она будет допивать у меня любой чай», – мечтал Боря.

«Потом я оставлю его, как этот недопитый чай», – решила Юленька.

Успеть приблизиться к щеке, пока не начался дождь, пока лето выпустило солнце.

Успеть потереться о смородиновое ухо (весь день собирали ягоды и пропахли ими).

Лица людей навытяжку: все отвыкли от влюбленных. Или они попадаются в стае: раз, два… и…

Обчелся.

Этих мгновений было два в моей жизни. Два. Когда нужно было решать. Когда можно было решить. И тогда громада яблонь не отсвечивала бы на моем лице, и я сидела бы в ленфильмовском буфетике, жуя салат…

Нет, нет, не торопите, я знаю, что вся моя жизнь прошла на ваших глазах, и всех моих немногочисленных поклонников вы видели.

…Я не решилась тогда, в темном метро, когда губы его уже прошептали «люблю». Я знала, что он любит другую. Я видела эти очертания той, другой. Нам было по пути. Он пошел провожать. «Темно, мне не страшно…» – шептала я, боясь, что он кинется на меня, а за спиной стояла та, другая.

…Встретились через 10 лет в буфете, брякнулись обручальными кольцами, раскланялись.

Я встала тогда, в буфете, чтобы пойти за ним. Я уже видела, как он вздрогнул. Обернулась – нет его.

…А ну-ка еще раз, если мы встретимся в гостях у каких-нибудь общих знакомых, откуда можно будет пойти вместе хотя бы до метро…