Михаил Мазель - Рассказка о Лисёнке и королеве шуршариков

Я не знал, сколько прошло времени. Когда я, тряхнув головой, сбросил налёт странных мыслей, балансирующих между воспоминаниями и мечтами, я обнаружил, что стою как раз рядом с открывшимся вчера «детским миром», прямо рядом с Лисёнком, вышедшим из моей детской мечты. С трудом поборов желание войти в магазин, я вернулся на бульвар и не спеша направился домой. Листья шуршали под ногами. Я не слышал этого. Одна мысль всё настойчивее и настойчивее билась у меня в подсознании, пытаясь вырваться наружу. Одна маленькая мысль, пока что в форме вопроса: «О ком говорила девочка?» – ведь я уже очень давно никого не искал, хотя ждал и надеялся, что кто-то найдёт меня. Я шёл и повторял этот вопрос и не слышал, как листья взволнованно и трепетно шелестели под ногами, но даже если бы и слышал, вряд ли бы я понял, что они тревожно повторяли наперебой одну и ту же фразу: – Вы слышали?.. Вы слышали?.. Вы слышали?.. Вы слышали, он узнал о нашей Королеве! Вы слышали? Он узнал о нашей королеве! Он узнал о Королеве Шуршариков… Что-то будет!.. Что-то будет!.. Что-то будет!..

Интересно, а давно я стал её встречать? Неделю? Дней десять? Кажется, она появилась с первыми опавшими листьями. Я отогнал невольную мысль, возвращавшую меня к тем светлым временам, когда я верил в чудеса и сказки. Мысль возвращалась, а я отгонял её, повторяя себе, ту фразу, что привык слышать от других, возмущенно отшучиваясь. Я говорил себе: «Дружище, опомнись, ты же серьёзный дяденька с высшим техническим образованием. Повзрослей, наконец… О чём ты думаешь? Ты ведь знаешь, что чудес не бывает?..» – и сам себе отвечал, что бывает, улыбаясь в густую рыжую бороду тому мальчику, который только что сам себя назвал словом «дяденька».

Лисенок, я вчера не успел тебя спросить, а кто же такие Шуршарики?

– Шуршарики?! Ну, Шуршарики это… маленькие меховички… Шушарики – это же такие пушистые комочки, с глазками большими, смешными носиками и маленькими ножками и их можно гладить; они очень пушистые и такие… приятные, но… ты ведь не это хотел меня спросить! Ты ведь хотел меня спросить об их королеве? Ведь так?

Девочка быстро нагнулась и, приподняв обеими ладошками охапку листьев, швырнула их мне в лицо. Я инстинктивно моргнул, а когда порхающие листья опустились, обнаружил, что опять стою один посреди бульвара, и только осень бесшумно бродит где-то поблизости. Бродит, бродит… Но листья не отзываются почему-то на её шаги – лишь на мои. Может быть, осень и есть Королева Шуршариков? Кому же, как ни ей может принадлежать этот титул? Всё правильно, но я чувствовал, что девочка говорила о ком-то реальном… Что ж, «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» вспомнил я. Если уж верить в чудо, то надо в него верить и ждать. «Утро вечера мудренее»… И я поспешил по бульвару домой, не замечая, что загребаю ногами ковер из листьев, который с каждым днём становился все толще и толще.

А потом она исчезла. Её не было три дня, и я даже начал волноваться, хотя, что собственно могло с ней случиться? Видимо, её мама или бабушка, которые и гуляли с ней на бульваре, стали внимательнее следить за своим озорным чадом. Я улыбался, думая о малышке, и одновременно незаметно для самого себя вздыхал, если не безнадежно, то грустно и протяжно. Стайки листьев пробегали по еще пока золотистому ковру, скрывшему последние остатки асфальта, вторя мне, а я улетал куда-то к чему-то неведомому и близкому, двигаясь как пьяный, возможно, в тайне надеясь пройти через придуманную мною же потайную дверь в мир моих детских, а может и взрослых сокровенных желаний.

Желание купить Лисёнка возникло так же внезапно, как и сам Лисёнок (вместе со сверкающей витриной, магазином, и загадочной незнакомкой пяти лет). Это было большим безумием, чем попытки отыскать проход в параллельный мир. Если последний и мог однажды сублимироваться из моего воображения, то суммы, которую должен был стоить Лисенок, я ни в жизни не заработаю , трудись я даже по двадцать часов в сутки. Нет-нет, я не жаловался. Моих доходов хватало на сытую и беззаботную жизнь холостого мужчины, не ограничивающего себя ни в походах в кино, театры и на выставки; ни покупкой книг и пластинок; ни даже двумя, а то и тремя путешествиями в год. Но мне, при всей моей разгильдяйской натуре, хватало ума понимать, что полутораметровый плюшевый лисёнок, да ещё и выставленный в витрине, возможно, только для рекламных целей, будет стоить мне минимум трёх месячных окладов и поездки на горный курорт на Рождество.