Таня Иванова - Когда идет дождь

– Выбирайся из своей раковины, – приказала Маша сегодня, когда Вики задумчиво стояла возле офисного окна во время обеденного перерыва. – Нужно жить в реальности.

– А что такое реальность? – парировала Вики.

– Это то, что происходит снаружи, – ответила Маша, разведя руки и поводив ими вокруг.

– И что вокруг тебя?

– Вокруг меня? Ага… Это игра такая, да? – засмеялась Маша. – Вокруг меня воздух. Рядом со мной стоит очень странная на первый взгляд девушка… – Маша подумала, осмотрев Вики с ног до головы, и добавила: «…да и на второй взгляд она тоже странно выглядит».

– Что еще?

– Еще? Еще я вижу белые стены, цветы на подоконнике, чувствую запах сигарет, доносящийся с лестницы. По-моему это все, – заключила Маша. – А ты что видишь?

– Я вижу длинный коридор, похожий на заброшенную взлетно-посадочную полосу, которую кто-то решил уничтожить, ограничив ее потолком. Люди, снующие взад и вперед, словно крысы в куске сыра, бегают с недовольными лицами. Должно быть, так происходит из-за несоответствия размеров куска сыра и количества крыс. Известно же, что они очень прожорливы. Им все мало. Они хватают то, что им на самом деле не нужно, пытаясь произвести материальное замещение. Но разум не обманешь: он принимает это и требует еще. Запах сигарет смешивается с запахом духов самочек, которые пытаются привлечь самцов, несмотря на то, что дома их уже ждут другие. Им мало, потому что они не чувствуют любви. Надев на себя огромное количество побрякушек и тряпочек, самочки пытаются казаться более привлекательными и обаятельными. Но их выдают лица: чаще уставшие, больше недовольные. Их резкие голоса слышны, когда они ругаются, а смех выдает крысиную натуру, обнажая мелочную и нетрудолюбивую душу. Про самцов можно сказать почти то же самое. Самцы и самочки отличаются только половыми признаками. Если говорить о воздухе, окружающем эту нору, или точнее атмосфере, то она окрашена в черный цвет. Нет, ты не думай, это хорошо. Черный цвет – переходный. Это значит, что скоро все должно закончиться. Сложнее перейти от серого к черному, чем от черного к белому, – улыбнувшись, закончила Вики.

– А другие цвета, кроме серого, черного и белого в твоем мире есть? – спросила тут же Маша.

– Нет. Красный, синий, желтый – это оттенки, а не цвета.

– Ты знаешь, когда я ходила в художественную школу, то меня учили другому.

– Не все чему нас учат – правильно.

– Но и не все наши выводы – верные. Так?

– Нет. Наши выводы верны сейчас, – отвечала Вики цитатой из какой-то давно прочитанной книги. – Они могут потерять свою истинность только со временем. В настоящем моменте собственный вывод каждой отдельной личности – это истина в последней инстанции. Наличие своего, пусть и неправильного с точки зрения других, вывода – это лучше, чем его отсутствие. А отсутствие своего мнения лучше, чем мнение, принятое от общества, но не обдуманное и не взвешенное.

– Тебе лечиться надо, – заявила Маша, развернувшись и начав уходить, но потом повернулась и спросила: «Ты считаешь, что здесь работают одни крысы, так?». Вики кивнула, и Маша продолжила: «Но ты же тоже здесь работаешь. Значит, ты тоже крыса, верно?». Она почти смеялась в лицо Вики, надеясь получить оправдание или недоуменный взгляд, а может быть пытаясь ее рассердить, но Вики улыбнулась и ответила: «Да, я это знаю». Маша сощурилась, будто проверяя, врет она или не врет. Сделав вывод, это было видно по еле заметному кивку головой, но, не озвучив его, она сказала: «Уже десять минут второго. Нам лучше вернуться, иначе наш главный крыс лишит кого-то его законного ежемесячного дополнительно куска сыра». Вики улыбнулась. Тогда она не поняла, к какому выводу пришла Маша.

На улице потемнело, но Вики не стала включать даже настольную лампу. К звукам телевизора прибавились крики детей, протестующих и не желающих ложиться спать. Увещевания нежного маминого голоса сменились истошными женскими криками о том, что ей все это уже надоело, а потом угрозами, что, если дети не лягут, то будут наказаны. На этой стадии звук выстрелов телевизионного сериала стал громче: папе тоже все это надоело.

Вики снова выглянула в окно. Огни уличных фонарей, горевших тусклым светом, создавали ровные круги на асфальте. Мимо дома, держась за руки, прошла пара влюбленных. Им было не больше шестнадцати. Каждый раз, когда они ступали в круг света, то целовались. Вики долго за ними следила: поцелуи становились все длиннее и длиннее. Она вспомнила строчку из стихотворения Веры Полозковой: «Я ненавижу, когда целуются, если целуются не со мной». Вики на самом деле не чувствовала ненависти, но при виде целующихся эти строки всегда всплывали в памяти.