Евгений Сапиро - Никого впереди

Своему быстрому росту по службе Атаманов порой и сам удивлялся. В школе и техникуме он не был отличником, лидером, общественником, звездой художественной самодеятельности или спорта. Не было у него высокого покровителя или покровительницы. Даже нахальством судьба его не пожелала или забыла обеспечить.

А какая без него карьера?

В виде компенсации за «недостачу» кое-что ему все же перепало. Безотказное, ответственное отношение к работе, живой, даже азартный интерес к ней. И не только к работе. К окружающей жизни, к людям. Выше, ниже и рядом стоящим. Кто из них что может и чего стоит? Как устроены их быт и развлечения?

Газеты он читал от корки до корки, а не только заметки о футболе летом и о хоккее зимой, как это делало большинство его приятелей. Умудрялся выкроить время и для чтения художественной литературы, включая поэзию. Иногда и сам пытался рифмовать.

Поэтический процесс, как правило, протекал в дрезине, рассекающей фарами черную байкальскую тайгу строго пополам. Стихи были преимущественно бодрые, но случалось, что на него накатывала грусть, высекая чувства и сочинительные союзы от «а» до «и»:

Наверное, подсознательно он добирал то, что не было отпущено ему в должной мере в детские годы на его родной маленькой станции. Кругозор, культуру, способность разглядеть многоцветие жизни.

Не был Николай равнодушен даже к тому, что творится в далеком от Забайкалья мире. Меньше, чем к красивым и редким в их округе девчатам, но не без того.

Увы, интерес к внешней политике и девчатам пока носил скорее теоретический, чем прикладной характер.

Кроме ответственности и безотказности, все остальные качества молодого специалиста Атаманова находились вне зоны видимости руководства и кадровиков. Может, это и к лучшему. Для среднего командного состава службы движения узловой станции наличие кругозора, культуры и любознательности полвека назад не являлось поводом для увеличения числа звездочек на погонах. Впрочем, как и сегодня. Сильнодействующим стимулятором служебного роста было активное неприятие Атамановым конфликтных ситуаций. Уже через два-три месяца все работающие с Николаем знали, что попытаться вовлечь его в какую-то склоку и склонить на сторону «наших» или «чужих» было совершенно бесполезно. Он выслушивал жалобу «истца» и выносил вердикт: «Извини, меня здесь нет». Если кто-то пытался «проехаться» за его счет по мелочи, то он уступал. Если же по-крупному, переходил на формальные отношения: давайте документ, проводите контрольные замеры.

Часто, слушая перепалку соратников по труду, не желающих выполнять невыгодную работу, Николай предлагал свою помощь. Первое время – личную, став начальником – командную. Помогал без всяких условий. Процентов семьдесят это понимали правильно и отвечали взаимностью. Не с первого раза, но все же.

Не всегда удавалось все решать «мирным путем». Один раз даже пришлось пойти на крайнюю меру: врезать по физиономии. Физиономия принадлежала бригадиру, приписавшему своей бригаде треть объема работ, выполненных смежниками.

Акция была не спонтанной, а хорошо продуманной: мужик не только был не прав по существу, но и вел себя подчеркнуто нагло. Атаманов понял, что он или добьется своего, или останется в глазах своих подчиненных начальником только на бумаге. Он выпроводил обманутых бригадиров в коридор и остался с «непонятливым» наедине.

– Последний раз спрашиваю: подпишешь? – он кивнул на лежащий перед бригадиром исправленный «Акт выполненных работ».

– Не-е-е. Попробуй доказать! – ответил бригадир, педалируя «попробуй», а не «попробуйте».

– Попробую, – буркнул Атаманов.

Он еще раз взглянул на «оппонента», оценивая уровень его физической подготовки, взял в левую руку увесистую пепельницу, вышел из-за стола и внезапно, без подготовки, ударил снизу правой в плохо выбритый подбородок. Удар получился не сильный, но хлесткий. Сделав шаг назад, Атаманов демонстративно переложил пепельницу в правую руку:

– Еще доказывать?

Он чувствовал, что вот-вот, и он потеряет над собой контроль. Дошло это и до бригадира.

– Да ладно, ладно. Чего разволновались?

Главным инженером станции Атаманов проработал меньше года. Однажды, часов в восемь вечера, когда он сидел в своем кабинете и вносил последние изменения в свой рабочий график на завтра, зазвонил прямой телефон начальника станции: