Евгений Коган - Енот и я

Когда наступала зима, а зимы в тех краях были холодными, я по ночам зарывался в теплое, подгнившее сено и с наслаждением вдыхал его терпкий запах. На сеновале было тепло и сухо, а на улице трещал мороз. Днем, когда коровы просыпались, я забирался в самую середину хлева, прижимался к какому-нибудь животному и замирал так почти на целый день. Коровы не возражали.

А по ночам я снова зарывался в сено и спал.

Днем я любил гулять в поле. Я валялся среди трав и цветов, поглядывая на мирно жующих коров. Я не понимал их языка, но научился различать интонации. Иногда я подходил к одному из животных и тихонько гладил его по челке, почесывал между рогов. Пару раз я пробовал есть траву. Но трава мне не нравилась.

Людей я сторонился. Во всяком случае, мне так казалось.

По ночам, когда коровы засыпали, я иногда выходил на улицу. Я срывал ветку сирени и отмахивался от надоедливых комаров и мошек. Я ненавидел комаров.

Еще я любил смотреть на Луну.

Моим любимым местом, я так придумал, была опушка, где между двух старых сосен рос куст рябины. Я часто наблюдал за птицами, которые прилетали клевать перезревшие, налитые соком ягоды.

Но я никогда не хотел стать птицей.

А потом наступила осень, и меня забрали в город. И я снова заболел.

Ну вот, а потом я поправился и стал старше. Это как-то само произошло. Детский садик, там, школа, курить начал – не затягивался сначала, а потом уже стал затягиваться. От любви – все вокруг курили, а я нет, да еще и в очках, поэтому стал курить. Сначала мне не нравилось. И, вот таким образом, происходило взросление.

Сначала главным моим воспоминанием была жареная рыба с зеленым горошком, которой нас кормили в детском саду. Мне казалось, что я никогда не забуду, как меня насильно уводили из садика до ужина, и как я плакал и упирался и снова плакал, потом что по коридорам и комнатам садика уже распространился этот прекрасный, ни с чем не сравнимый запах жареной рыбы с зеленым горошком, и вот этого вот пира меня лишали ради чего-то неизвестного.

Я плакал и упирался, но родители, как всегда, были непреклонны. Это я только потом уже понял, что они всегда такие, а первое время я старался бороться с несправедливостью. Естественно, безрезультатно.

И, в общем, меня лишили жареной рыбы с зеленым горошком, и детство закончилось, и тогда уже появились другие воспоминания.

Детские воспоминания, тем временем, стали исчезать. Оставались какие-то наброски – словно художник едва наметил будущую картину блеклыми цветами, да и забыл о ней до лучших времен, а может – и навсегда. Вот эта жареная рыба с зеленым горошком – когда-то незабываемый запах стал еле различимым, вкус забылся, а неповторимое удовольствие, еще недавно такое осязаемое, осталось в прошлом.

Или, например, большая глубокая тарелка гречневой каши. Когда я был совсем маленький, просто крошечный, я хвастался домашним – я очень гордился, что сам, без чьей-либо помощи, съел всю кашу из этой тарелки. Это, мне казалось, был настоящий мужской поступок. Теперь, если бы я съел целую тарелку гречневой каши, меня вряд ли кто-то похвалил бы. Да и гречневую кашу я, признаюсь, не ел с детства. Наверное, мне все еще хватало той большой глубокой тарелки, которая помогла мне совершить мой первый по-настоящему мужской поступок.

В общем, я взрослел. И как раз в этот момент у меня появился енот.

Енот появился у меня случайно. Енот полоскун, по-латыни – procyon lotor, типичный представитель собственного семейства. Он, как в справочнике, был коренаст, на коротких лапках с длинными подвижными пальцами. Пальцы у него, и правда, были такими подвижными, что мне иногда казалось, будто они живут отдельно от самого енота. Но это мне начало казаться потом, когда я его рассмотрел.

А пока я просто за ним наблюдал, ведь он у меня только появился.

Так вот, шерсть на еноте была густая, буровато-серая, на морде – черная с белым маска. Маска не снималась. Ночью мне приснилось, что это была енотовидная собака, но это была, конечно, не она. Это бы енот полоскун, и он явно не собирался от меня уходить.

Не могу сейчас объяснить, откуда он взялся. Просто однажды я пришел домой, и дома у меня был енот-полоскун. Причем когда я уходил, его не было.

Или, например, я заснул, а потом проснулся, и посередине комнаты на ковре сидел енот-полоскун, очень похожий на енотовидную собаку. Как-то так.

Енот посмотрел на меня и почесал левой лапой левое ухо. Я тоже посмотрел на енота, которого еще вчера вечером, я точно помню, не было. Теперь он был.