Валентина Юрченко - Здравствуй, мама! Я – волк

– Если бы вы знали, девчонки, как я ненавижу Москву…

– Галочка, прости, бегу, еще концерт ночной. Звони, не пропадай. Надо встретиться в спокойной обстановке, – Полина исчезла, на ходу наматывая на шею шарф.

– Ксюх, – Галка не поняла, почему Полина не стала меня дожидаться, – приезжай ко мне в гости. Далековато, конечно, на электричке еще три остановки от Выхино, но если хочешь… Только… не в обиду Полине – одна, ладно?

Я хлопнула ее по плечу. Галка улыбнулась – это был наш школьный знак.

Галка пришла к нам в восьмой. Ее родителям – семье военных – дали квартиру в Киеве, в нашем районе. Как-то перед уроками Галку представила классная и предложила выбрать место за партой – так было принято: сидеть на узаконенном месте.

Новенькая быстро окинула взглядом класс и подошла к моему столу. «Царевна заморская, Пушкинская красавица», – подумалось мне. Во внешности Галки действительно было что-то картинное: тяжелые каштановые волосы очерчивали бледное вытянутое лицо, а черный кружевной фартук просвечивался на солнце. Казалось, будто и хрупкая фигурка Галки должна быть прозрачной.

– Вот и хорошо, я думаю, вы с Оксаной поладите, – довольная Галкиным выбором, сказала, уходя, классная, – только смотрите мне, не болтать за последней партой, – на всякий случай пригрозила она.

Предупреждение было лишним – Галка оказалась молчаливой подругой. Я часто размышляла и в школе, и после, что смогло так быстро и надолго нас сблизить. Думается, мы отличались от одноклассников тем, что нас всегда привлекали поступки, о которых принято говорить «на грани».

– Генеалогия – история рода. Генеалогическое древо – родословная семьи, изображенная в виде дерева, – объясняет историчка и дает нам задание.

– Тебе после уроков сразу надо домой? – вдруг спрашивает меня Галка.

– А что? – не понимаю я.

– Пойдем после уроков на кладбище.

Уроки заканчиваются, и мы спускаемся в гардероб. Молча выходим во двор – на улице зябко от сырости, висит тяжелый туман, почему-то пахнет грибами. Садимся в автобус.

– На следующей выходим.

– Я не предупредила родителей, что задержусь.

– Не надо жить, как родители, – спокойно отвечает мне Галка, – читала «Лесную песню» Леси Украинки?

Я знаю, что Галка любит историю и литературу, но ее увлечение меня всегда оскорбляет: Галка воспринимает все иначе, чем в критических статьях школьных учебников. Это мнение взрослого человека, им она может довести до истерики любого преподавателя.

– Здоровская вещица. Особенно главная героиня мне нравится – Мавка. Я в словарях смотрела: «мавка», «навка» от слова «навь» – мир мертвых, – Галка делает паузу. – Мавка – душа умершего ребенка. Представляешь, мавки умерли младенцами еще до крещения. Вечная жизнь! Даже не мучились. Они превращаются в молодых красивых девушек и живут по законам природы: просыпаются весной, засыпают осенью. И ничто не может остановить этот процесс. Мавки всегда воскресают, всегда, понимаешь?!

Мы стоим на мосту. Под нами неровной дугой кривятся пути железной дороги, слева чернеют кресты просевшего в землю старого кладбища.

Или еще случай.

– Пойдем ко мне? У меня предков нет дома, – сказала Галка.

Я кивнула в ответ.

– Я люблю ужинать и смотреть в окно, – сказала Галка, и мы взобрались на подоконник, подтянув к подбородкам коленки. Галка откупорила бутылку вина. – Хочешь, почитаю тебе свой реферат по истории?

Нам задали написать рассказ об исторических местах Киева – о каком-то одном. Галка выбрала материал о Выдубицком монастыре.

Но писала она не о соборах – Георгиевском, Михайловском, не о трапезной и святом источнике, не о колокольне и украинском барокко. Галке приглянулась легенда, и она рассказала о ней по-своему – не как историческую гипотезу. «Днепр, как Иордан, в нем крестили, – цитировала себя Галина. – По нему от Замковой горы, что на Андреевском спуске, вода к низинам несла языческих идолов. „Выдубай, Боже“, – слышал деревянный Перун – его поглощало течение, а верующие бежали вдоль берега, боясь потерять Бога. На той земле, где вода все же оставила Перуна, где выдуб он – вынырнул, построили монастырь. Назвали его Выдубицким…»

По летописи, Перун был сброшен с языческого капища на Старокиевской горе, но историчка оценила Галкину работу на тройку из-за «отсутствия описания архитектурного ансамбля монастыря».

– Почему ты не объяснила ей? – мне было обидно за подругу.