Светлана Бестужева-Лада - Государыня-правительница

Вопрос о вероисповедании даже не обсуждался: подразумевалось, что ежели Версаль выберет одну из русских принцесс, та незамедлительно перейдет в католичество.

Пиры, задаваемые в Петербурге Петром Великим в честь Кампредона, с изумительными для француза попойками, не мешали дипломатическим переговорам о заключении брачного союза России с представителем одной из древнейших династий в Европе – Бурбонами. Пётр, как всегда, замахивался широко: младшую дочь намеревался выдать за французского короля, внучку Наталью – за графа де Шароле, ближайшего родственника регента, а внуку Петру сосватать ту самую испанскую инфанту, которую Версаль собирался отослать обратно в Мадрид.

Император Пётр Алексеевич недвусмысленно предлагал Версалю более чем заманчивые перспективы: союз с сильным государством плюс польскую корону. Да к тому – обручение испанской инфанты с самым вероятным наследником российского престола – малолетним внуком Петра. Было о чем задуматься Версалю, и задуматься крепко…

Тем паче, что с польским престолом все обстояло куда как сложно. Здоровье нынешнего короля Августа II было совершенно расстроено. Бывший курфюрст Саксонии, избранный на польский престол в 1697 году и прозванный за свою невероятную силу Сильным, растерял все силы в блестящей и бурной жизни. От законной жены Кристины Байрейтской у него был только один сын, зато внебрачные дети исчислялись сотнями, а о фаворитках, сменявших друг друга в королевском сердце и постели, ходили легенды.

Законный сын не был законным претендентом на престол: королей в Польше избирала шляхта. И герцог Орлеанский давно уже вынашивал план посадить на трон Речи Посполитой своего старшего сына – герцога Шартрского. Прецедент имелся: на этом троне уже сиживал, правда недолго, принц из французского королевского дома Валуа. Так почему бы не попробовать счастья Бурбонам? А при поддержке русского императора… мечты на глазах приобретали черты реальности.

«Положим, – рассуждал регент, – королевская корона, хотя бы и польская, сама по себе хороша, но за невестой один недостаток: ее отец погиб при загадочных обстоятельствах в застенке. Но ее матерью была кронпринцесса австрийская, а это вполне уравновешивает чашу весов в пользу принцессы Натальи. Главное – не испортить с таким трудом налаженные отношения с Англией: король Георг I, в недавнем прошлом – ганноверский курфюрст – Бог весть почему враждебно относится к российскому императору. Все нужно взвесить, все просчитать…»

Пока регент взвешивал и просчитывал, пока совещался со своими доверенными лицами, пришло еще одно донесение из России от Кампердона – исключительно о принцессе Елизавете:

«Она достойна того жребия, какой ей предназначается; по красоте своей она будет служить украшением версальских собраний. Если ея свободное обращение и удивит с перваго раза французский двор, то, вместе с тем, и очарует его. С свойственной ей гибкостью характера, эта молодая девушка скоро применится к нравам и обычаям той страны, которая сделается вторым ея отечеством, и Франция усовершенствует прирожденныя прелести Елизаветы. Все в ней носит обворожительный отпечаток. Можно сказать, что она совершенная красавица по талье, цвету лица, глазам и изящности рук. Если же в ней есть какие нибудь недостатки, то это только недостатки ея воспитания. Меня уверяли, что она умна, а потому возможно исправить ее, если приставить к ней соответствующую тому особу».

Приложенный к депеше миниатюрный портрет Елизаветы решил дело. Портрет показали самому королю Людовику XV, который так восхитился юной северной красавицей, что и слышать больше не хотел ни о каких других невестах.

– Я женюсь только на этой особе, – заявил он регенту и кардиналу Дюбуа. – Мой августейший прадед, мой дед, мой отец – все вступали в брак по политическим соображениям. Я желаю быть первым королем, женившимся по любви, и покажу всем подданным пример самой высокой и чистой супружеской любви.

– Пусть ваше величество посмотрит и на портреты других принцесс, – попытался охладить королевский пыл аббат Дюбуа. – Принцесса Елизавета наделена всеми добродетелями и прекрасна, но…

– Но этого вполне достаточно, – перебил его юный монарх. – Вы, господин аббат, уже довыбирались до того, что наметили мне в жены нищую дочь польского короля в изгнании. То инфанта-младенец, то старуха… Господин регент, объясните мне, какие выгоды для Франции несет мой брак с польской старой девой?