Вадима Галар: Сглаз

Семья, в которую привёл её Семён Львович, и вправду оказалась хорошей. Полю встретили, как родную, отвели ей комнату, напоили и накормили, а ещё истопили баню – помыться с дороги. У неё от такого гостеприимства даже слёзы навернулись на глаза. Кругленькая хозяйка дома, тётя Мира, заботливо постелила ей постель. Её муж, тихий и спокойный дядя Наум растопил баню, дав задание младшим детям школьникам Рае и Леньке наносить воды. Позже, когда Поля уже помылась и перестирала свои нехитрые пожитки, с работы вернулся старший сын Михаил. Ближе к вечеру, Рая постучалась в дверь новой постоялицы и позвала её отужинать с ними. Поля пыталась сказать, что она не голодна. Но девочка сказала, что лучше согласиться, т. к. мама отказа не примет. Когда через несколько минут, приведя себя в порядок, чистая, с блестящими голубыми глазами и пушистыми, чуть вьющимися тёмными волосами Поля вышла к столу, то тётя Мира не удержалась и громко воскликнула:

– А, ты, девонька, красавица, – и, видя, как смутилась и покраснела Поля, добавила, – и румянец тебе тоже к лицу. Ну, садись, садись, не сердись на меня, я от всего сердца. Кушай, Поля, не стесняйся. У нас по– простому, без всяких церемоний, что нравится, то и выбирай.

У Поли, не избалованной яствами, и, отвыкшей от нормального питания за время своего долгого путешествия, от такого количества еды разбежались глаза. Но больше всего, ей по вкусу пришёлся ароматный куриный суп, которого она давно не ела. Так за ужином, знакомясь поближе с семьёй, Поля поняла, что ей действительно повезло с людьми, взявшими её, как постоялицу к себе. Она рассказывала и о себе, отвечая на тактичные вопросы хозяев. Им было приятно, когда после завершения трапезы, Поля помогла убрать со стола и предложила помыть посуду. Уже вечером, когда весь дом устроился на ночлег, Мира и Наум, обсуждая прожитый день, и что надо сделать завтра, также сказали несколько тёплых слов о девушке.

– Девонька, хорошая, не избалованная, видно сильно ей от жизни досталось, – сказал Наум. – Худенькая такая, глаза добрые, голубые.

– Ничего, откормим и отогреем её. Главное, что она внутри настоящая, не пустышка, как многие городские. – Вторила ему Мира. – А, ты видел, как на неё Михаил наш глядел? Точно влюбится парень. Ну ладно, давай спать, а то рано вставать.

Работа бухгалтером Поле очень нравилась. Она любила этот мир цифр и отчётов, относилась ко всему ответственно. Теперь её величали не просто Поля, а Пелагея Павловна. Семён Львович оберегал её от назойливых посетителей, грубостей, матов водителей, являющихся неотъемлемой частью их лексикона. Наивный добрый старикан не знал, что Поля и сама могла за себя постоять. Как– то раз, когда он отсутствовал, пришёл местный скандалист и забулдыга Игнат и стал наезжать на Полю по поводу недоучёта ему трудодней. Выяснения его были не редкостью, почти каждую неделю. Он всегда выкрикивал слова со злостью, и было ощущение, что ещё чуть– чуть, и он набросится на тебя и покусает.

– Да, ты, знаешь, кто я такой! Я кровь свою проливал в войну, чтобы такие, как ты, жили. Вы там жирели в тылу, а кто вам такую хорошую жизнь обеспечил? – С пеной изо рта орал он, при этом не стеснялся в употреблении всех матерных слов, которые он знал. – Вы мне должны, как фронтовику свои трудодни отдавать, а ты мои кровные мне не досчитываешь! Да чтобы у тебя руки отсохли, шкидла ты городская! – Продолжал он уже на выходе в коридоре.

– Смотрите, чтобы у Вас руки не отсохли. – Тихо произнесла Поля и сверкнув глазами, закрыла дверь перед его носом.

Семёну Львовичу она рассказывать ничего не стала, даже когда он пытался у неё выяснить, почему Поля такая невесёлая. На следующий день, придя на работу рано и наведя порядок в комнате, Поля перебирала документы, когда прибежал взволнованный непосредственный её начальник. Семён Львович поведал ей, что всеми нелюбимый Игнат вдруг занемог. И, что к особой радости его жены, уже не может её бить и орать, как прежде, т. к. вначале руки у него отнялись, а теперь и ноги, да и сам он мычит, как немой.

– Всё– таки есть Бог на свете. Не мало крови попил у людей он, – продолжал Семён Львович. – А Мария бедная, так намучилась с ним, хоть вздохнёт несчастная баба. Хозяин он никакой, всё в доме она делала, а он только пил, бил и выступал. На работе толку тоже от него не было, только убытки. Всё всем про войну хвастался. Да не был он на фронте, удачно где– то отсиделся на складе, пока другие кровь проливали… Да, недаром говорят: «Бог шельму метит».