Вадима Галар: Сглаз

Вера попрощалась с Полей без огорчения, по– быстрому, даже чая не предложив для приличия, и, сославшись на то, что у неё ещё много дел, выпроводила младшую сестру из своей комнаты. Т. е. показала себя, как обычно, «во всей красе».

– Вот и попрощались. – Тихо сказала Поля. – Наверное, боялась, что я у неё денег попрошу на дорогу.

– Не сердись ты на неё, – пыталась сгладить «напутствие» старшей дочери мать. – Ну что делать, если Бог ей ума не дал, только и остаётся её пожалеть.

– Нет, мама, я на Верин чай и не рассчитывала, – усмехнулась Поля. – Просто вроде, как и не родная сестра, чужие люди порой ближе родных. – Но, заметив грусть в глазах матери, тут, же добавила. – Но у меня есть ты, мама, а у тебя есть я.

Для Поли это были не просто слова, ведь она запомнила на всю жизнь подслушанный разговор, и была благодарна матери, что та не отказалась от неё.

Мать проводила любимую дочь на поезд, не выдержала и всплакнула перед расставанием. А ведь казалось, что сердце после всего пережитого окаменело, и плакать она уже не умеет. Поля успокаивала мать, хотя, и у самой глаза были на мокром месте. Если честно, то она никогда до этого не видела плачущую мать, казалось, что ничто не может выдавить с неё слезу.

– Мама, ты чего, не надо не плачь. – Говорила она взволновано. – Всё будет хорошо, ты приедешь ко мне, и мы с тобой не будем больше расставаться. Не плачь, а то я тоже разревусь.

– Ладно, доченька, ты береги себя, не забывай, пиши, – мать проглотила предательские слёзы и добавила, – Помни, что у тебя есть я, если, не дай Бог, что случится, я всегда приду к тебе на помощь и буду с тобой рядом.

Такие слова, произнесённые обычно немногословной матерью, приравнивались почти к монологу. Мать оставалась одна, несмотря на наличие Веры. Неизбалованная жизнью, работавшая, не покладая рук, не жалующаяся на всех и вся, эта несломленная женщина казалось, имела внутри себя стальной стержень, который и помогал ей вынести все упавшие на неё невзгоды. Она, как и многие из матерей, хотела для своих детей более лёгкой доли, чем выпала ей. Но одного желания было мало.

«Тук– тук, тук– тук» стучали колёса поезда, везя Полю на такой далёкий Дальний Восток. Грусть от разлуки с матерью, гордость за полученное образование, радость от поездки, счастье от получения нового места работы, настороженность от неизвестного нового места жительства – всё это смешалось у Поли в голове, вызывая различные чувства. Глядя в окно и размышляя обо всём, она нервно теребила новое платье, сшитое совместно с матерью из куска ткани, выменянной на базаре на курицу. В этом платье, из бумазеи, Поля ощущала себя королевой. Природная стеснительность не давала ей выплеснуть все свои эмоции, поэтому, она сидела тихонько в уголке и смотрела на пробегавшую местность через заляпанное окно вагона. Несмотря на то, что путешествие было долгим, оно в то же время было интересным, познавательным и первым в Полиной жизни. Одно дело изучать мир по учебнику географии, и совсем другое увидеть это всё своими глазами. Но всякое путешествие когда– то заканчивается. Вот поезд и остановился на нужной Поле станции. Попрощавшись со ставшими почти родными попутчиками, и получив от них добрые пожелания и напутствия, Поля спустилась на перрон.

На Дальний Восток тянулись люди всех национальностей. Некоторые поневоле, другие скрывались от преследований, кого-то война выгнала с насиженных мест, а кто– то приехал за счастьем. О богатстве тех мест ходили различные слухи и байки, а кому же не хочется хоть немного помечтать об изобилии и сытой жизни.

Полю уже ждали на новом рабочем месте. Семён Львович, являющийся по совместительству её будущим начальником и коллегой, с недоверием окинул взглядом небольшую симпатичную девушку. Задав ей несколько вопросов по бухгалтерской работе, и, получив на них бойкий правильный ответ, он понял, что она ещё и умна. Пожилому бухгалтеру понравилась смышленая девчонка, при том ещё и неизбалованная, потому что та начала свой первый рабочий день с уборки их совместной комнаты.

– Вот это ты, девонька, молодец, угодила старику. Даже дышать легче стало, – обрадовано заговорил добродушный хозяин. – А то давно тут никто не убирался. Я сам– то и если бы захотел, то не смог бы, всё война проклятая, – махнул он на заправленный пустой рукав своей рубахи.

– Да мне не тяжело, я привыкшая, Семён Львович. – Улыбнулась ему в ответ Поля.

– Я тебя сейчас на житьё определю в хорошую семью, там люди добрые и хорошие, тебя не обидят. Сегодня устраивайся, отдыхай после дороги, а завтра – милости просим, утром буду ждать тебя здесь.