Процессия летела долго, с частыми остановками, несмотря на то, что каждого поселянина несло по пять рофинов, и еще пятеро находились рядом, готовые в любой момент сменить тех, кто устанет. Не умеющие летать Нижние орели, (так их стали называть жители Сверкающей Вершины), еле скрывали свой страх перед той высотой, на которой оказались и, цепко держась за сети, казавшиеся им очень ненадежными, едва взглядывали вниз на далекие острые пики покрытых снегом скал. У Торлифа несколько раз возникало страстное желание вернуться, но он не осмеливался об этом сказать. К тому же орели его вряд ли поняли бы. И старейшина Гнездовища снова и снова начинал себя ругать за то, что не настоял на участии Старика в этом полете. Ну, как они теперь будут общаться с этими Высшими орелями?!
Однако все страхи и сомнения мгновенно улетучились, стоило поселянам увидеть Нижний город!
Гости, конечно, понимали, что их ожидает нечто необыкновенное, но открывшееся великолепие совершенно их потрясло! Многоярусные гнездовины с резными террасами, огромные площади, окруженные галереями, такими легкими и воздушными, благодаря тонким колоннам и соединяющим их ажурным аркам, все это казалось чем-то невероятным! Каменные стелы тянулись ввысь, словно затем, чтобы и небесные светила могли полюбоваться украшающими их рисунками. И повсюду, где бы гости ни появлялись, их приветствовали толпы орелей.
Иглон Нижнего города – Фартультих – лично показывал поселянам все, что могло их заинтересовать. Он везде ходил с ними пешком, прибегая к помощи крыльев лишь в тех местах, где и гостей приходилось переносить на сетях. Но и все остальные орели старались не особенно щеголять своими возможностями, с сочувствием поглядывая на небольшие и бесполезные крылья гостей. Те поначалу смущались, но очень скоро невиданная доселе красота орелинского города заставила их позабыть обо всем.
Местные жители жестами объясняли назначение той или иной комнаты, вещи, приспособления, и, видя растущий восторг в глазах поселян, чувствовали, что их сердца переполняют благодарность и гордость. И вскоре стремление поразить еще больше и без того изумленных гостей привело к тому, что от желающих что-либо подарить или показать не стало отбоя. Фартультиху стоило немалых трудов успокоить своих подданных и убедить их отпустить гостей налегке. Им предстоял еще перелет в Главнейший город, где Великий Иглон приготовил множество подарков, и вряд ли даже две сотни рофинов смогут унести все это обратно в Гнездовище.
Тут и опомнившийся, наконец, Торлиф попросил, чтобы и ему дали слово. Еще дома, сразу после визита Великого Иглона, он уговорил Старика научить его хоть каким-то орелинским словам, и теперь, с большим трудом вспоминая наспех заученное и заполняя пробелы выразительной жестикуляцией, старейшина Гнездовища, как сумел, выразил благодарность за сердечный прием и пригласил всех жителей Нижнего города в гости в их поселение.
Его поняли, одобрительно закричали и замахали руками, а потом все же завалили рофинов подарками для гостей. И когда утром следующего дня отдохнувшие поселяне отправились в Главнейший город, следом за ними десять рофинов тащили довольно объемистый узел. А чуть поодаль несколько местных жителей тащили еще один такой же. Их специально отправили следом в качестве помощников и заодно, чтобы они могли посмотреть и рассказать какое впечатление произведет на гостей более крупный Восточный город.
Излишне, наверное, говорить, что и там все повторилось. Восхищение в глазах Торлифа и его спутников еще больше расположило к ним орелей Главнейшего города, и без того настроенных дружелюбно. Они повсюду следовали за прибывшими поселянами, рассматривали их крылья, одежду, старались незаметно до неё дотронуться и безмерно завидовали потомкам братьев и сестер Рофаны, которые на правах ближайших родственников пошли с гостями во дворец.
Донахтир и Форфан – Иглон Восточного города – сердечно встретили Нижних орелей. Правитель сам поднес Торлифу чашу с Серебряной водой, чтобы подкрепить силы. Старейшина Гнездовища сделал глоток и, хотя угощение показалось ему совершенно безвкусным, низко поклонился в знак благодарности и допил чашу до дна. Втайне он пожалел, что не взял из дома побольше еды, запасы которой закончились еще в Нижнем городе, и опасался, что долго на этой воде они не протянут. Но, когда спустя некоторое время почувствовал как голод отступил, решил, что в этой орелинской пище что-то есть. Остальные тоже, кажется, так же подумали, потому что до самого отлета в Гнездовище с большой охотой прикладывались к сосудам с Серебряной Водой, так, что даже начали находить её приятной на вкус.
Читать дальше