Сергей Мазуркевич - Душитель из Бангкока

– Вы наверное не знаете, что душителями становились не сразу – это был долгий и непростой процесс. Обычно новыми членами секты становились мальчики десяти-двенадцати лет, как правило родственники кого-то из опытных пхасингаров. Кандидата в пхасингары его поручитель приводил к духовному главе секты (гуру), который отводил его в специальное помещение, где их уже ждали гиемадеры (главари своеобразных ячеек, проще говоря шаек). Они одобряли кандидатуру нового туга, после чего все выходили на открытый воздух и, став на колени в круг, обращались с молитвой к богине Кали. Гуру, воздев руки к небу, торжественно декламировал:

– О Бовани! Мать мира, которую мы обожаем, прими этого нового слугу, даруй ему свое покровительство, а нам знак, по которому мы удостоверимся в твоем согласии.

После этого собравшиеся ожидали знака, которым богиня Кали должна была одобрить своего нового поклонника. Дождавшись пролетавшей птицы, пробегавшего животного или какого-либо иного ответа от грозной богини, пхасингары возвращались в комнату и отмечали прием в секту нового члена.

Но и после этой церемонии неофит еще не был душителем в буквальном смысле этого слова. У него были другие обязанности: люггаха (могильщика) или белхала (исследователя мест, наиболее подходящих для совершения замышляемых убийств). Не один год ему нужно было доказывать свою преданность богине Кали, выполняя эту черновую работу, пока наступал день, когда его повышали до степени кандидата в пхасингары-душители*.

И здесь тоже не обходилось без ритуалов и обрядов, которые так обожают индийцы. В выбранный в соответствии с астрологическими данными день гуру вводил кандидата в круг, начерченный на песке и окруженный таинственными надписями на санскрите. Не выходя из этого круга, тот должен был молиться Кали четыре дня, питаясь только молоком. Кроме молитв ему еще предстояло упражняться в удушении жертв, которых привязывали к специфической формы столбу, вкопанному в землю в этом же круге.

И только на пятый день духовный лидер секты торжественно вручал новоиспеченному тугу омытый в святой воде и смазанный маслом румал – священный платок для удушения во имя Кали.

Под конец церемонии инициации новому члену секты давали кусок неочищенного сахара, который он сразу же съедал под сопровождение напутствия гуру. А напутствие состояло в призыве принести великой богине как можно больше жертв.

Кстати, сахар у пхасингаров был в фаворе. После ритуала жертвоприношения (а любой по правилам задушенный человек – это и есть жертвоприношение) они обычно устраивали церемониальное пиршество. Собравшись где-нибудь в шатре, посвященные рассаживались на расстеленных одеждах в кругу (непосвященные вне круга). В середине круга лежала освященная мотыга, жертва для богини Кали – слиток серебра и неочищенный сахар. Тот из присутствующих, кто в этот момент занимал самое высокое место в иерархии секты, выкапывал в земле ямку, сыпал в нее немного сахара, после чего, окропив святой водой сосуд с сахаром и мотыгу, раздавал сахар всем присутствующим. Считалось, что тот, кто съест этот сахар, навсегда станет рабом богини Кали.

Подобных любопытных подробностей из жизни тугов доктор Чидамбарам знал множество. Я пока еще не уяснил, как вся эта информация может мне пригодиться в расследовании дела, но чувствовал, что что-то важное я уже узнал. И еще я думал о том, что если моя гипотеза о недавнем появлении тугов в Бангкоке верна, то они могли наследить и здесь, а потому попросил моего собеседника узнать, не было ли в недавнем прошлом в Индии случаев загадочных убийств, которые могли совершить пхасингары.

Мы договорились еще раз встретиться вечером на огненной пудже* Ганга Арти на Дасашвамежх гхате, чтобы полюбоваться этим зрелищем, и еще раз переговорить. Пандит удалился, а я остался сидеть на ступеньках гхата.

– Жареные орешки, жареные орешки! – индийский шкет, одетый в какое-то рваньё, предложил мне пополнить запас белка в моем теле.

Я купил кулечек и стал поглощать жареный арахис в месте, где поджаривают совсем другой белок – человеческие тела. «Не самое лучшее место для приема пищи», – подумал я и отправился в ресторанчик на крыше одного из домов на набережной. Хотелось полюбоваться видом на Ганг. Но дойти туда мне было не суждено.

Кроме ресторана в этом доме было много чего еще (магазины, офисы), в том числе и гест-хаус на третьем и четвертом этажах. На лестничной площадке четвертого этажа стояла молодая и очень привлекательная индианка в непривычной для Варанаси (а более привычной для клубов Бомбея) одежде – джинсах и легкой футболочке, подчеркивающих волнующие изгибы ее тела.