Марат Гизатулин: Всё, что исхожено…

При этом надо заметить, что сам Мичурин плодов нашего сада не ест. У него аллергия почти на всё, кроме водки, вина и пива.

А однажды Мичурин меня познакомил со своим коллегой, садовником Резо. Резо оказался хоть и тоже пьющим, но очень рукастым и работящим. И не таким балаболом. Нет, Мичурин тоже, конечно, рукастый и работать умеет. Но с годами это у него получается всё медленней и медленней. Тем более, что одна рука постоянно занята баночкой или коробочкой пива или вина.

Длинный, как каланча, и высохший, как осенний лист, Резо заканчивает шестой десяток на этой прекрасной своими фруктовыми садами земле. Я почему-то с первого взгляда влюбился в этого человека. А он, когда узнал, что я книжки пишу, стал вдруг называть меня на «вы». Я возмущался, грозился, что тоже перейду на «вы», но Резо только виновато улыбался и обещал, что больше не будет. Обещаний своих, правда, не сдерживал. А когда я ему подарил свою книгу о его земляке, он вообще потерял всякую адекватность.

На следующий же день приехал и обрезал весь виноградник, как раз пора уже было. Это большая работа, я думал посвятить этому пару недель, но Резо очень быстро работает. За три часа он усыпал весь двор виноградными лозами по самое колено, собрал их в кучу, упаковал и погрузил в свой грузовик. Я очень настойчиво предлагал ему деньги, не помню ещё, чтобы я когда-нибудь бывал столь настойчив, если, конечно, не с женщиной. Но Резо оказался крепче самой девственной девственницы из монастыря. От денег он категорически отказался. На это я ему, отъезжающему, кричал вслед, чтобы ноги его в моём саду больше никогда не было. Но Резо подло всякую весну и осень выбирает время, когда никого нет дома, приезжает и обрезает виноградник.

…А когда-то, больше тридцати лет назад, мы ведь шли с ним от Курского вокзала – он в институт землеустройства, а я в институт химического машиностроения. Эти институты по соседству были. Но шли мы не вместе – он чуть впереди или чуть позади. Мы тогда не знали друг друга. И этого мне очень жаль теперь.

Мы стали сиживать тёплыми зимними вечерами в моём или мичуринском дворе втроём. Резо рассказывал, что скоро уедет в свою родную Кахетию, он уже несколько контейнеров туда отправил с сельскохозяйственным оборудованием. Мичурин объяснял, как ему лучше обустроить его кахетинские гектары. Я плакал от любви и жалости к ним. Не вслух, про себя.

Резо постепенно осмелел и стал тоже какую-то деятельность в моём саду творить помимо виноградника. Я всё меньше и меньше участвовал в их дискуссиях по поводу будущности моего совхоза. Иногда они спорили, не договорившись, куда и что надо посадить. Я кивал и соглашался с обоими.

Резо давно уговаривал меня купить тонну перегноя, чтобы разбросать под деревьями – земля тут у меня очень бедная. Если можно назвать землёй известковые камни. Я ему всякий раз говорил, что позже, мол, сейчас у меня денег нету, а стоит это немало – 40 евро и ещё за доставку я Резо должен буду заплатить.

Тогда Резо заявил, что он всё равно привезёт, потому что ему в оптовом магазине эту тонну, оказывается, забесплатно дадут как постоянному клиенту, а доставки никакой и не будет, потому что он всё равно мимо едет. Я ему отвечал, что на близких подступах к моему дому изрешечу его грузовик из берданки, если увижу, что он землю везёт. Резо утих, но что-то затаил.

А вчера таки еду я за конским навозом на соседское ранчо, там у них лошадок штук восемь. Я лошадок очень люблю – они навоз производят очень качественный. Ни с каким другим он ни в какое сравнение не идёт. Вот кроличий тоже очень неплох, но насыщенный, зараза. Разбавлять надо, а то погорят корешки у питомцев. Опять же, полный багажник пока им набьёшь, это сколько же кроликов надо!

Хозяин ранчо Никас другой бизнес на лошадках имеет. Ну, там свадьбы, кареты, Рождество, Санта-Клаус… Если просто покататься кто-то захочет, тоже пожалуйста, двадцать евро в час.

Наши дочери очень дружат. Никас тоже со мной раза три знакомился, пока я научился его идентифицировать. И случилось это только тогда, когда я в первый раз у него навоз брал.

Ну вот, еду я, значит, за навозом к соседу, он метрах в трёхстах от меня, а навстречу гляжу – грузовичок Резошный пылит. Поравнялись, остановились. Я, говорит Резо, к вам еду, я там у вас забыл что-то. Грузовичок у него закрытый, я не вижу, что внутри. Ладно, говорю, езжай, я сейчас навозом багажник набью и тоже буду, минут через десять.

Возвращаюсь, а Резо уже разгрузил тонну компоста и в ожидании меня карманным секатором деревья подрезает. Ладно, говорю, я тебе за эту землю всё равно деньги отдам. Он говорит, конечно, отдадите, но в Кахетии, когда вы ко мне в гости приедете. Пока мы с ним спорили, Мичурин появляется. Компост одобрил и сразу к деревьям. Вдруг, слышим крик, мат на весь посёлок. Оказывается, Резо неправильно персик обстриг, на который Мичурин четыре разных сорта привил. Выскакивает Мичурин из сада, весь красный, вино из коробки по дороге расплёскивает и чуть не с кулаками на Резо: