Виолетта Трофимова - Прорыв

Служащий муниципалитета города Торонто не сразу заметил посетителя, но когда увидел его, здорово удивился. Человек этот не был похож ни на индейца, ни на негра, ни на белого. Правда, заговорил он на чистейшем английском:

– Простите, я ищу мисс Виргинию Смит.

– Поэтессу?

– Ну да, разумеется.

– Но она не живет в Торонто.

– А где она живет?

– Раньше она много путешествовала, много выступала, у нас в городе тоже бывала. А потом исчезла.

Посетитель сел на стул и уронил голову на руки.

– Я объездил городов десять, – сказал он. – И везде мне говорят одно и то же.

Вивасвант действительно проехал пол-Канады, Виргинию везде знали, подарили ему сборник ее стихов, но никто не знал, где она находится.

Служащий сначала сочувственно посмотрел на гостя, но потом встрепенулся. Похоже, ему пришла в голову какая-то идея.

– Подождите, я тут кое-что вспомнил, – сказал он. – Кажется, к нам недавно пришло письмо от мисс Смит. Там должен быть ее адрес. Кстати, вы-то кем ей приходитесь?

– Я ее близкий друг.

Искренние слова Вивасванта звучали убедительно.

– Ладно, пойду поищу, – сказал служащий и вышел из помещения.

– Вам повезло, – сообщил он, вернувшись с конвертом. – Вот вам адрес.

– Благодарю вас, – не веря в свою радость, счастливо рассмеялся Вивасвант, и служащий подивился, как ярко засверкали его необыкновенные глаза. – Тысячу раз благодарю.

Светлым апрельским утром Виргиния стояла у окна, в который раз радуясь, что ее дом на холме и отсюда так хорошо видны окрестности. Как все-таки здесь красиво! Девушка чувствовала удивительную приподнятость на душе. Она взглянула на самую дальнюю часть поля и вздрогнула. Кто это там едет? Но прежде чем подумать об этом, она уже со всех ног неслась вниз по лестнице и бежала, как сумасшедшая, по свежей зеленой траве. Ведь она знала: только у одного всадника в мире была такая осанка.

Виргиния даже не обратила внимания, что Вивасвант был в обычном дорожном костюме и без тюрбана. Не заметила она и следов страданий на его лице. Она летела ему навстречу, и он, спешившись, раскрыл ей объятья. Она, как безумная, целовала его лицо, глаза, губы, теребила его пышные черные волосы, смеясь и плача одновременно. А он, растроганный, пытался удержать в своих руках ее очаровательную головку и нежно проговорил:

– Прости меня, пожалуйста, прости меня за все.

Виргиния смотрела на него непонимающим взглядом полных слез глаз, а он настойчиво продолжал:

– Я не понял тогда, что ты – мое самое главное сокровище. Прости меня.

Девушка крепко обняла Вивасванта и рассмеялась.

– Мне нечего тебе прощать.

Она все еще не верила своему счастью. Не верила, что видит перед собой его прекрасное, родное лицо, может прикасаться к нему, целовать его. Но Вивасвант должен был сказать ей все.

– Я люблю тебя, – говорил он. – Я влюбился в тебя, как только увидел тебя, а может, еще до этого. Я любил тебя все эти годы, когда ты была далеко, Виргиния, но теперь я хочу быть с тобой.

– Я тоже люблю тебя, – с улыбкой ответила мисс Смит, – с того момента, как увидела тебя на улице в Ванкувере. Я ждала тебя, Вивасвант.

Он подхватил ее на руки и понес к дому.

Стоя на крыльце и сжимая его руки, Виргиния сказала:

– Какая разница, где мы будем жить, ведь мы все преодолеем и везде будем счастливы, если всегда будем вместе.

На пристани была, как всегда, ужасная толчея. Правда, на сей раз казалось, что как минимум весь Дувр, а то и вся Англия собралась в Лиссабон. Протиснуться в первые ряды пассажиров было совершенно невозможно, да и незачем – легче было следовать вместе с толпой. Однако Марию это жутко раздражало. Она терпеть не могла находиться в давке, поэтому энергично проталкивалась вперед. Для нее легче было выдержать натиск сзади, чем быть сдавленной со всех сторон. Люди, стоявшие у нее на пути, не смели мешать этой сильной и решительной женщине.

Мария была стройной, среднего роста брюнеткой с яркими карими глазами. Вряд ли можно назвать молодой женщину, которой под сорок, хотя Марии едва можно было дать тридцать. Она принадлежала к тому роду красавиц, которые никогда не были замужем. Конечно, у нее были романы, но дальше помолвки дело не заходило. Возможно, это как-то было связано с ее деятельностью. Она была поэтессой и сама выступала со своими стихами. Это была гордая и чрезвычайно независимая женщина. Ее обожали, но старались держаться от нее на расстоянии.