Валерий Михайлов - Симфония для рояля и города

– Отвечать будете? – спросил меня мальчик.

– Отвечаю, – ответил я.

– Письменно или устно.

– Давай устно.

– Тогда лимит. 250 слов. Больше я не запомню.

– А меньше?

– Меньше сколько угодно, но платить придется за полный лимит.

– Хорошо, я согласен.

– Говорите.

– Человек – сам пиздец собственного пиздеца. Повторишь это на весь лимит.

– Как скажете.

Я подписал счет, мальчик побежал доставлять послание, и я продолжил движение.

Играла музыка. Мимо кружились вальсирующие пары.

У стойки бара парочка нигилистов в штатском корпела над бутылкой абсента.

– Познай самого себя, – обиженно говорил один из них, – звучит как fuck your self.

– И познал он себя, как бог-муж познавал своих жен, – вторил ему второй.

Будда был совсем рядом, когда дорогу мне перегородила нищенка с отвратительного вида ребенком. Я и нормальных детей терпеть не могу, а этот, явно дегенерат с не вытертыми соплями, вызывал во мне отвращение.

– Помогите, чем можете, – начала причитать она, – у моего ребенка улетела выхухоль, и если ее не поймать…

– Вот телефон бесплатного снайпера, – я брезгливо сунул ей в руку визитку знакомого людовала, – он как никто другой поможет вашему горю.

Нищенка буквально рассыпалась в благодарности, что чуть было не вызвало во мне приступ бешенства, тем более, что Будда, воспользовавшись моим замешательством, куда-то исчез.

Я стоял посреди огромного стадиона. По беговым дорожкам, на которых густо были разбросаны грабли, бежали люди с завязанными глазами. На финише их ждала Великая Цель.

– Не желаете поучаствовать? – спросил меня кто-то из устроителей мероприятия.

– Я и так всю жизнь ношусь с завязанными глазами среди разбросанных грабель.

– Как хотите, – зловеще процедил он сквозь зубы.

– Вот так и хочу, – вызывающе ответил я.

Скорее всего, дело обернулось бы неприятностями, но тут вмешался Главный Распорядитель.

– Марш! – рявкнул он, щедро поливая отстающих напалмом.

Вдохновенный юноша, что-то пробубнив, сунул мне в руки листовку:

«подобострастное попрошайничество плюс меркантильный инфантилизм такова основа веры или духовности подавляющего большинства религиозных людей

читаю я и отбрасываю книгу заранее отрепетированным жестом

никогда еще книги не давали ответов а хорошие даже не пытались этого делать

книга позволяет задать главный вопрос

задать интуитивно

без слов и мыслей

я всегда много читал а позже когда стало нечего читать начал писать сам

с тех пор меня постоянно умиляют попытки многих литературных людей оценивать качество текста не с позиции сюжета языка или мыслей

а с позиции школьных учителей

он сделал столько то ошибок

забыл поставить запятую

или воткнул лишнюю

ЭТО НЕУВАЖЕНИЕ К РОДНОМУ ЯЗЫКУ

когда же я говорю что это не имеет значения

они готовы свалиться в обморок

милые мои

писатель

не писарь

конечно грамматика удобная штука

но когда ее пытаются поставить во главу угла

хочется послать всех на хуй

и писать без заглавных букв знаков препинаний

как собственно и написан этот кусок текста»

– Так называемый разум есть отсутствие понимания собственной глупости, – зачем-то бросил я ему вслед.

Я был на свободе. Меня окружали пески. В руках винтовка. Где-то рядом бродил Будда. Преддверие финала пьянило сильнее грибочков, отвар из которых я принимал пару недель назад. Охотиться на Будду надо в состоянии трезвости, иначе он к тебе не подойдет.

– Господин Лесин, а вы верите в идиотизм? – услышал я совсем рядом ЕГО голос.

Будда был в двух шагах. Неописуемый. Самая прекрасная из мишеней.

– Вы знаете, – продолжил он, – что мысли – это паразиты мозга. Подобно вшам они ползают по извилинам, отравляя этот сосуд совершенства своим ядом?

Я лихорадочно зарядил винтовку.

– В ближайшие годы вы будете заниматься бесконечными попытками объяснить разумному человеку всю глубину его глупости. Почему разумному? Да потому что только разумный человек в состоянии это понять.

Будда улыбнулся, и я понял, что передо мной сам Август к. Я нажал на спусковой крючок. Выстрела не было.

– Увы, господин Лесин, срок вашей охотничьей лицензии истек. Вам придется вернуться домой, но тем не менее…

Тем не менее… Это было приглашение попробовать еще раз.