Константин Реннер - Парень, девушку

Мы уже не торопились в часть – часы показывали, что поверка давно прошла, закончилась и четвертая серия фильма. Мы просто шли, взволнованные этой ночью. Уже было не так холодно, моросить перестало. Между туч на небе появилось окно, и в него были видны одинокие звезды. Меркурий читал отрывки из своих стихов.

– Ты поэт, – сказал я Меркурию, – напиши стихи про армию.

– Хорошо.

Он был необычайно вдохновлен своим чтением.

Потом мы пришли в часть, доложили дежурному и завалились спать.

Укладываясь, я еще раз попросил Меркурия:

– Обязательно напиши стихи про нас, нашу службу, про армию.

Меркурий еще раз пообещал:

– Я понимаю, так надо.

– Товарищ младший сержант, а почему вас опять в наряд поставили?

– Напросился.

– Зачем?

– Понравилось.

– Где? На свалке? Что здесь хорошего?

– А в роте?

– Много чего, например телевизор. Кормят еще. А можно вопрос?

– Можно Машку за ляжку. В армии говорят «разрешите».

– Разрешите… А вы домой в «гражданке» или в форме поедете?

– В «гражданке».

– А форму?

– С собой возьму, в огороде на чучело надену.

– Отдайте мне китель! Пожалуйста! Не надо на чучело!

– Понял. Есть отдать китель!

* * *

Часа три назад, до обеда, когда солнце еще висело над краем леса, мы с Меркурием прибыли на городскую свалку, прозванную кем-то ради смеха дальним артскладом, следить за тем, чтобы машины из чужих частей и гарнизонов не выбрасывали мусор возле нашего военного городка. Можно сказать, поставили нас с Меркурием охранять подступы к нашей части.

Меркурий – это рядовой по фамилии Меркурьев. Имени его никто не помнил, и даже на вечерней поверке старшина роты прапорщик Лесков выкрикивал:

– Меркурий!

– Я! – бойко отзывался новобранец Меркурьев.

Его призвали в армию три месяца назад, а я, младший сержант Соколов, увольняюсь завтра. И в наряд напросился, чтобы не торчать последний день в роте.

Сыро, холодно.

Я пошел бродить по ближайшим полям и околкам, высматривая в траве оставшиеся грибы. Пусто, ничего. Недалеко от свалки пасется чья-то корова. Ботало, сделанное из цилиндра мотоциклетного двигателя, гулко отзывается при каждом ее шаге. Странно, откуда она здесь? Ближайшая деревня километрах в двадцати. Неужели забрела?

– Холодно тебе? – спрашиваю я корову. – Ну, ничего, зато мух нет.

Корова огромными глазами смотрит мимо меня.

Я иду обратно. Приближается время обеда. Меркурий разжигает костер.

– Там корова, – говорю я Меркурию. – Слышишь ботало?

– Какая корова?

– Черная такая, с выменем.

– Там, что ли? – Меркурий показывает в сторону городка.

– Нет, за околком.

Меркурий поворачивается и идет к березовому околку, оглядываясь, как бы спрашивая: можно?

– Стой! – я кричу. – Куда? Назад, душара!

Меркурий останавливается:

– Можно?

– Можно козу на возу!

– Разрешите на корову посмотреть?

– И все?

– Все.

Я думаю, врет он или не врет. И решаю – врет.

– Ну, иди.

Он поворачивается, идет через поле, спускается в лощину, огибает кустарник, его спина замелькала в околке. Я слежу за ним, пока он совсем не скрывается за деревьями.

Я смотрю на небо. Серое небо начинает темнеть, солнце повисло над дорогой. Скоро обед, думаю я.

И пускаюсь бегом вслед за Меркурием. Быстро мелькает полынь, осторожно, здесь спуск, я бегу к околку и уже у кустов вижу в стороне Меркурия. Он пробирается к тому месту, где я видел корову. Значит, не врет. Я останавливаюсь тяжело дыша, срываю травинку. Если потереть ее в руке, ладонь становится мыльной – это «татарское мыло».

– Меркурий! – кричу я. – Иди в городок – обед!

Он кивает и идет к шалашу.

– Только скорее, дождь, наверное, будет!

Он опять кивает и быстрыми шагами идет в сторону городка.

* * *

– А телефон на хрена приволок?

– Комендант дал.

Я кручу ручку телефона и говорю в трубку:

– Алло, Ласточка, Ласточка, ответь, я Солнышко.

Меркурий смеется.

– Я не понял, телефон-то зачем? Линия же оборвана.

Меркурий пожимает плечами:

– По уставу положено.

– А пожрать?

– Молоко и батоны.

– Годится.

Я залезаю в шалаш, сажусь на бушлат, достаю батон, откусываю хрустящую корочку:

– М-м-м, какой свежий! Вкусно! Все хочу спросить, ты что-то в наряд по свалке зачастил?

– А что? Помдеж по свалке – это не так уж плохо, – говорит Меркурий, протягивая мне пакет молока, – гораздо лучше, чем копать картошку под дождем. Если не замечать вони, свалка – самый лучший наряд, сам себе командир. От помдежа по свалке не так далеко до помдежа по роте.