Вячеслав Лим - Первый раз – не больно

– У нас нет этой книги, – уверенно произнесла блондинка, расстегивая пуговицу его рубашки, не сводя с него глаз, – Ее еще не написали. Может, ее потом напишут? А, может быть, Вы ее напишете?

Слава почувствовал себя загнанным в угол. Было бы глупо возражать таким весомым аргументам. Но, еще более глупым, выглядело бы, сейчас, его бегство. Он не мог позволить себе самолично растоптать свое мужское достоинство, совершив идиотский побег на глазах у той старой курицы из читального зала, что проводила их хитрым взглядом опытной шпионки. В тот же момент, он, инстинктивно, коснулся рук юной феи чуть выше локтей и, ощутив в своих пальцах шелк ее кожи, полностью капитулировал. Усилившаяся в разы, гигантская волна сладострастия, настигла их, плотной стеной сбила с ног и, накрыв собой, закрутила в водовороте ее юного тела…

Он давно не был в той библиотеке, но сейчас, его мозг старательно проматывал перед ним все его «чертовы причины», его «чертовой вины», его «чертовой холостяцкой жизни». На мгновение, он снова вернулся к женщине-кошке, размешивающей сахар в своей чашке. Теперь, Слава отчетливо слышал звон от прикосновения серебряной ложечки со стенками прозрачного фарфора. Он усмехнулся, открыл глаза, и повернул ключ в замке зажигания. Музыка в динамиках зазвучала жестче и громче:

Слава обожал свою машину. Он обожал ее за то, за что мужчины обожают женщин. Она возвращала ему уверенность в себе и гарантировала отдых, даже, после самого утомительного дня. Она была неотъемлемой его частью, его сиамской сестрой. Она позволяла ему все и прощала ему все его ошибки. Вот и на этот раз, она успокаивающе заурчала, слегка приглушив стук своих шестнадцати клапанов, немного усилила громкость в динамиках, заполнив салон, уютными ритмами блюза, смешав их со сладким дымом от Славиной сигареты и, проворной рысью, сорвалась со своего места, нырнув в городской поток.

Слава любил скорость. Он гонял по городу даже тогда, когда не нужно было никуда торопиться. Конечно же, он не был гонщиком, стремящимся, во что бы то ни стало, захватить безраздельное лидерство на дороге. По мере возможности, стараясь уважительно относиться к разумной части стремительных водителей, он с удовольствием приглашал их в свою компанию, по-братски разделяя с ними проезжую часть городского трека. Он презирал безголовых гонщиков. И, каждый раз, когда на дороге, ему встречался очередной смертник, он убирал ногу с гашетки, оставляя его наедине со своим глупым, идиотским одиночеством.

Слава любил музыку. В его вкусах не было каких-то особых предпочтений. Он одинаково хорошо относился к року и не гнушался поп-музыки, он с удовольствием слушал рок-н-ролл и клубную колбасу. Он, легко, мог гонять по улицам и автострадам, под затянутые ритмы трип-хопа и мелодичное звучание джазового оркестра. Он ценил красоту музыки так же, как ценил красоту женщин.

Женщины, были его религией. Единственной честной религией, в которую он верил

Он не верил ни в справедливость, ни в честность, ни в дружбу. Ни в одно из этих вымышленных божеств. Ни в одно, что знаете вы. Правда, он встречал немногочисленных сектантов, пытающихся обратить его в свою религию. Они утверждали, что где-то там, в их Мире, дружба существует. Однажды, он, даже, поддался на их увещевания. Он посещал все их собрания, выучил все их псалмы и молитвы, танцевал под благостные песнопения, восхваляя их Бога – Харе Дружбу. В общем, искренне поверил в его существование, попытался стать ортодоксом. Вот, откуда он знал цену вступления в их братство. Вот, откуда узнал цену посвящения и поддержания в себе веры. Он так и не стал ее последователем. Просто ушел. После того, как понял, что, выход из этой секты, стоит в разы дешевле, чем вход.

Впрочем, как и все, он был слегка суеверным.

Он верил в существование неких сил, которые его охраняли и приносили ему успех. И, хотя, он не мог похвастать особыми успехами, он, однозначно, признавал существование некой ЕГО судьбы, помогавшей ему выживать, в пожирающем души, кишащем ползучими гадами, мегаполисе.