Владимир Ноговицын - Мимоходом. Дневник наблюдений

– Это же неприлично… Это – нескромно!

– Что?

– Лозунг. Смотрите! Самим о себе так хвалебно говорить. Это… как это… мания величия! Культ! Вот если бы кто-то другой, посторонний, вас великими назвал…

И указала на транспарант «Слава великому советскому народу!».

Мужчина пожал плечами:

– А что? Всё нормально.

У нас-де и не такое можно прочитать.

На заборах и стенах…

В рекламном тексте Котласского городского телевидения «прошло»: «Улица Карла-Маркса». Именно так, с дефисом! Имя политического деятеля стало частью фамилии. Просвещённое новое поколение не знает, кто это такой. Лично не знакомы.

Родители назвали дочку Милица. Тогда, в тридцатые годы, это модно было – с вывертом-то, с экзотикой.

Не подумали, что все потом будут сбиваться да переиначивать. Даже паспортистки с ошибкой чиркают – Милиция Ивановна.

«Милица я!» – возражает женщина.

«Что вы нас, бабушка, путаете?! – огрызаются серьёзные девчонки. – Мы же так и пишем».

Легко, несмотря на свой преклонный возраст, оседлала велосипед. Едет по городским улицам – как летит. Седые волосы то сбиваются в комок, то развеваются на встречном ветру. А в глазах женщины – счастье. Последние счастливенки, доставшиеся, перепавшие ей от военного детства, когда малое ценилось словно большое.

…Крутятся педали. Едут колёса. Остаётся за спиной дорога. Жизнь отмеряет свои отрезки. Но – рано, рано тормозить!

Первое впечатление-потрясение о России и Санкт-Петербурге у генерального консула Польши Здислава Новицкого: женщины с отбойными молотками, занятые ремонтом трамвайных путей.

Страх божий! Нет, не пани, не кобеты, простите, не слабого пола представительницы, а их чудовищная работа поразила дипломата.

Кто бы спорил, дама с веслом – зрелище куда приятнее.

А лучше – Мадонна с ребёнком на руках.

У нас же в России всегда так было: от условностей – к условиям.

Ни украсть, ни посторожить, – такой был.

Уноровливый, бесхитростный, добрый, отзывчивый, простой. Очень светлый человек.

Его так все и называли – Солнышко.

Бессонница – отголосок проснувшейся совести. Ей ещё маяться и мучиться, переваливаться с боку на бок, ждать утихомирия, плакать без слёз, смеяться без радости. А дальше – всё свалить на ненастицу, на плохую погоду, на неважную жизнь.

В Санкт-Петербурге. В польском консульстве.

«Между прочим, на этом стуле до вас сидел наш знаменитый режиссёр Анджей Вайда».

Ну вот, и я так близко, так плотно, так тепло и душевно прикоснулся к великому киноискусству!

АЙДА ПЕШОЧКОМ!

Город Сольвычегодск. Знакомая пожилая женщина, в прошлом учительница, бредёт на кладбище. С её-то здоровьем и плохим зрением!

– Почто не со всеми, не на автобусе?

– Предлагали. Отказалась. На кладбище – только своим ходом! Лучше своим ходом!

С комфортом вообще-то можно туда прокатиться. Но один-единственный разок, не более. Поэтому лучше не торопиться. И – ножками, своими ножками…

Топ-топ-топ. Шлёп-шлёп…

– Комары не донимают?

– Ничего! Они же наши, местные!

Как часто Царевны-лягушки превращаются в царевен-старушек. Необратимый процесс!

Обидно.

Необязательно знать таблицу умножения, если владеешь таблицей приумножения.

Я и великие.

«Я» – всегда с большой буквы, а «великие» – только с маленькой.

Заголовки в газетах: «Полезный человек», «Нужный человек», «Необходимый человек».

Значит, бывает ещё и другая категория людей?

Людей бесполезных, ненужных, никудышных, бросовых, бестолковых, никчёмных?

Соседям:

– Мы с вами так близки. Между нами – одна стена.

– Потише, пожалуйста!

И растение может стать божьим одуванчиком, если оно выросло на церковном дворике.

Муравейник – лучший образец крепких коммунистических отношений.

Коммуна: все для всех, все для одного. Каждый бежит, несёт свою хвоинку – для себя и коллектива. Для дома и общей семейной пользы.

Все трудятся.

Кому? – На? Кому? – Мне!

Тогда скажите: что такое капитализм?

Для одних – кап, кап: денежка. Для других – кап, кап: слёзы…