Вот представьте, что вы, скажем… Утка. Да, да, утка. И вас отловили и зарезали для какого-нибудь экзотического ресторана – а смерти нет. Вас обмазали глиной и сунули в раскалённые угли. Глина отвалилась вместе с перьями. А смерти нет!
Вас едят, разрывая ваше мясо на волоконца и хрустя хрупкими косточками. А смерти нет!!
Или вы, МарьИванна, живёте во времена инквизиции. Вас коптят над жаровней, кипятят в котлах… Вы зовёте смерть, умоляете придти и забрать вас – но смерти НЕТ!
Или вас заживо пожирает мерзкая болезнь. А СМЕРТИ – НЕТ!!!
Смерть несёт долгожданное упокоение. А я всего лишь скромная слуга смерти… То есть, – спохватываюсь, – не я, конечно. Это, выражаясь Тамаркиными словами, её таинственный М. так бы представился, если бы его попросили написать резюме».
Я умолкаю. Все с ожиданием смотрят на меня. «Всё», – подтверждаю я. Мэтр заметно разочарован. Он сухо говорит, что читатель терпеть не может додумывать за автора концовку.
И потом, откуда взялся этот дурацкий мультяшный, училкин персонаж МарьИванна: с крашеными морковными волосами и морщинистыми ушами? Читательские симпатии бывают на стороне тоненьких хрупких, беспомощных героинь с огромными, налитыми слезами глазами.
В виде исключения руководитель назначает мне переэкзаменовку завтра у пруда. «После занятий, Эвелиночка, когда нам никто не помешает». По-моему, он ко мне не ровно дышит, старый козёл.
Вообще, это его назначенное ночное свидание меня немного напрягает. Кроме теории, семинар предполагает мастер-классы и практические занятия, и даже некие медиумические погружения в сюжетную линию.
За ужином Нинка шёпотом поведала, что в прошлые года не все возвратились из пионерского лагеря с семинара нашего мэтра (тоже, кстати, на букву М.) Якобы он кладёт глаз на самую способную ученицу – и с ней что-нибудь обязательно приключится. («Ой, ой, ой!» – боятся девчонки).
Одна экзальтированная особа полезла на крышу корпуса любоваться звёздами. А крыша возьми и провались: гнилая же, ей больше полувека. Ну и напоролась на железяку от кроватной спинки. Прямо насквозь бедняжку проткнуло, как вертел цыплёнка. (Ещё вариант: утонула в уборной).
Другая любимица мэтра странным образом исчезла по пути домой: тут вообще ищи иголку в стоге сена. Ещё одна якобы свалилась в пруд… Чёрт, неприятно. В пруд.
Мэтра таскали по следователям. А с него и взятки гладки: взрослые люди, обо всём предупреждены. Насчёт гнилых крыш, дырявой уборной и коварного пруда участницы семинара проинструктированы. От энцефалита (клещей), бешенства (лис) и геморрагической лихорадки (мышей) – привиты.
Мэтр жив курилка, вышел сухим из воды и в очередной раз организовал платный семинар.
Если это не страшилки из лагерного фольклора, которые мастерица сочинять Нинка, – меня ждёт одно из двух. Либо руководитель завтра скорбно сообщит девчонкам, что мисс Эва нас покинула. В прямом смысле: срочно укатила по редакционным делам: и свидетели на станции найдутся, как я садилась с чемоданом в поезд.
А лет так через…дцать, когда старый пруд спустят или он сам уйдёт, обнаружится мисс Эва со своим чемоданом. То, что от них обоих осталось.
Либо второе. Я, скрывая на себе под глухим платьем следы жестокой борьбы, разбужу девчонок и сообщу о ЧП. Катаясь со мной в лодке, мэтр потянулся за кувшинкой, дабы подарить цветок юной прелестной даме (мне)… Бульк – только башмаки мелькнули, лодка качнулась и всплыли зелёные пузыри.
И прочту увлекательный отрывок из нового произведения, написанного буквально за одну ночь. И – вуаля! – объявлю занятия оконченными. А как правопреемница, на будущий год сама стану вести творческие семинары.
Я не терплю фальши и пишу только о том, что знаю. Знаю, например, что женщин-маньяков существует небольшой процент, что-то не более 10–12. Это вам любой мозгоправ скажет.
Мне трудно понять мужскую психологию. Я не Тамарка, про которую девчонки шепчутся, что она скрытый трансвестит.
Очень возможно: эта её приторная манерность, капризные протяжные нотки в голосе. Килограммы штукатурки на лице, слишком большая грудь, слишком большие кисти рук, синие от бритья ноги…
Так получилось, наши с Тамаркой койки стоят рядом, у самой двери. Случись что – нас никто не услышит. Только этого не хватало.
Ладно, если она воспылает ко мне любовными чувствами – отшить я всегда сумею. А если это будут чувства несколько иного рода? Уж слишком подозрительно, слишком хорошо знакома она с темой «психи и убийцы». Слишком вдохновенно пела оду своим М.
Читать дальше