Владимир Гой - Вкус жизни (сборник)

Если кто-нибудь хвастает, что ничего не боится, ему срочно надо обращаться к психиатру: это или патология, или вранье.

Взгляд шерпа надежен и спокоен, он не идет сегодня с Фрэнсисом, но мысленно будет с ним там. Он устроился на скале на краю глетчера и наблюдает, как Фрэнсис преодолевает эту замершую реку из камня и льда. Шерп уже был на пике «Намбер тен» и знает всю сложность задачи, почти невыполнимой. И это «почти» он возлагает на Будду: если суждено, значит, пройдет, если нет, значит, нет.

Сайле (так звали шерпа) нравился этот ненормальный, он не загружал его самыми тяжелыми вещами, а поровну разделил весь груз, он все время пытался его чем-нибудь угостить и очень мало говорил. Вечерами на привалах Фрэнсис распечатывал маленькую бутылочку рома, выливал половину себе в металлическую кружку с лимонным чаем, а половину – в кружку Сайле. Они смаковали напиток, сидя на краю какого-нибудь обрыва, и просто молчали, любуясь сказочным пейзажем до самого захода солнца, потом каждый забирался в свой спальный мешок и дремал до рассвета.

В бинокль было видно, как Фрэнсис преодолел глетчер и черной точкой медленно-медленно стал подниматься вверх. Облака время от времени скрывают Фрэнсиса из виду, и Сайла изо всех сил напрягает зрение, чтобы снова найти его среди бесконечной громады гор. Отсюда, с края глетчера, слышно, как там, в вышине, периодически срываются лавины, заставляя сжиматься сердце: не задело ли его? Но Сайла знает: все во власти Будды, люди сюда едут не горы покорять, их покорить невозможно, – они покоряют сами себя.

Он уже не может разглядеть Фрэнсиса в бинокль, спускается с глетчера в базовый лагерь и ложится спать, чтобы быстрее прошло время.

До вершины оставалось еще метров триста, а силы из-за выбранного темпа быстро уходили. Фрэнсис устроился на карнизе и сделал несколько глотков кисло-сладкой смеси для поддержания сил, несколько минут на отдых – и снова за работу, и чем выше он поднимался, тем более становился уверенным, что цель недостижима, но что-то гнало его вперед, выше и выше.

С самой вершины пика открывается панорама всего массива Аннапурны, со всех сторон возвышаются горные вершины, освещенные ярким солнцем, отсюда, сверху, как на ладони виден базовый лагерь и путь вниз. Фрэнсис задерживаться на вершине не стал, посмотрел на часы, бросил взгляд на солнце и стал быстро спускаться вниз.

Солнце уже давно скрылось за верхушками гор, темнота наседала с каждой минутой все больше и больше. Фрэнсис был в пути уже четырнадцать часов, Сайла снова сидел на краю глетчера, пытаясь разглядеть в темноте знакомую фигуру, и только когда тьма съела остатки света, он вернулся в лагерь, решив наутро начать поиски с местными шерпами.

Далеко за полночь дверь в сарай для ночлега распахнулась, и на пороге появился Фрэнсис. Выглядел он ужасно: лицо в ссадинах, без теплой куртки, в порванном свитере и еле живой, он ввалился, скорее упал, чем сел, на топчан и произнес:

– Я это сделал.

Сайла помог ему снять ботинки, остатки одежды, напоил чаем с ромом и уложил спать.

Фрэнсис проспал двадцать часов подряд, а когда проснулся, потребовал острого непальского супа и риса. А на следующий день они двинулись в обратный путь. На вопрос Сайлы, как все прошло, Фрэнсис, не вдаваясь в подробности, ответил:

– Очень хотелось выжить.

И только гораздо позднее Фрэнсис узнал, что легенду о сумасшедшем швейцарце местные шерпы просто выдумали.

Я смотрю на серо-белые пенные облака под ногами, и мне не верится, что я здесь и что там, далеко внизу, остались проблемы, бесконечные заботы и люди… Подо мной, расправив громадные крылья, как бы замер в воздухе горный орел, и на мгновение остановилось время, а потом поток воздуха снова пришел в движение, и заскользила по нему благородная птица над бездонной пропастью в окружении черных скал. Облака медленно подползают снизу к моим ногам преданной собакой и, превращаясь в обычный туман, закрывают сказочный пейзаж вокруг. Но проходит совсем немного времени, и снова открывается панорама горного ущелья, сияющих белоснежных вершин и тишины, которую изредка тревожит гул далеких лавин.

Здесь все замерло так, как было много тысяч лет назад, и тревожат это царство покоя только любопытные путешественники из далеких стран. Они идут сюда по скользким горным тропам, перебираются через пропасти и горные реки и стремятся все выше и выше, может быть, ищут какую-то горную тайну, сокрытую в далеких Гималаях, может, ищут самих себя. И все равно они идут сюда бесконечной вереницей, несмотря ни на какие препятствия.