Влад Колчин - Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз

У меня был саксофон сопрано. Он не замерзал и спирт ему был не нужен. В итоге – похороны прошли под аккомпанемент саксофона, двух барабанов и пары тарелок. Этот сомнительный шедевр музыкального искусства стал убойным аргументом нашего старшины перед вышестоящим начальством в пользу оставления меня в музыке.

Из нашего оркестра в Безенчук перевели только моего спарринг-партнера и другого проштрафившегося бойца. Про первого я впоследствии слышал, что он продолжил службу в похоронной команде, что позволило ему благополучно вернуться из армии и сойти сума. Про второго поговаривали, что он загремел в дизбат и больше ничего.

Незаметно пришла долгожданная весна моей демобилизации. Перед последним концертом оркестра с моим участием, когда музыканты уже сидели по группам и ждали начала, с характерной ему офицерской выправкой вошел наш майор. После команды старшины: «Оркестр смирно!» – майор обратился ко мне по имени-отчеству. Все замерли в оцепенении. Что-то вселенское читалось в повисшей тишине. Казалось, неосмотрительно рано проснувшиеся I армейские мухи, после долгой зимы, перестали жужжать. Чтобы меня на «Вы»! Все бы менее удивились, если бы он воткнул мне дирижерскую палочку в глаз на закате моей службы.

– Я Вам предлагаю контрактную службу, – чеканя слова, подчеркивая этим официальность предложения, произнес дирижер.

Мне показалось это таким же трогательным, как в детстве, когда дед, смешно задрав ногу, показывал мне под каким углом, в каком месте и что расположено у девочек.

Через несколько дней я получил свои документы в штабе с печатями и подписями о том, что родине на тот момент все долги мною были отданы.

Я восстановился на эстрадном отделении Училища искусств и зажил гражданской жизнью.

Я был молод, привлекателен и в будущее смотрел бодро. Дальнейшее мое существование мне представлялось беззаботным и праздничным. И ведь так оно и было!

В Училище я был местечковой звездой. Лекции я практически не посещал, в совершенстве овладев приемами отлынивания в армии. Думаю, мой многоопытный служивый читатель не станет возражать против утверждения, что армейский «сачок» десяти гражданских стоит.

Мне все прощалось еще и за то, что я играл на всех отчетных концертах эстрадного отделения Училища искусств и делал это с легкостью и удовольствием.

Еще в бытность службы в оркестре нам с коллегой по ресторанной работе, пианистом Мишей, понадобилась в компанию певица. Не мудрствуя лукаво, я пришел в Училище и спросил у друзей, не поступил ли на отделение кто-нибудь интересный…

Девочка, которую мне рекомендовали, поступила в этом году на вокал, сразу на второй курс. Несмотря на очевидную талантливость, никто тогда не думал предполагать в ней певицу, которая совсем скоро будет собирать многотысячные стадионы. Кроме нее. Я же в тот момент видел перед собой волчонка, в джинсах, маленького роста, со всклоченными волосами.

На мой короткий простой вопрос: «Пойдешь работать в кабак?» – я получил не менее простой и короткий утвердительный ответ.

На скорую руку мы слепили программу и через некоторое время работали уже в трио.

Так певица Земфира вышла к первому своему микрофону на профессиональной сцене.

Напомню моему смутившемуся читателю: профессиональная музыкальная сцена – это то место, где работают профессиональные музыканты. Профессия подразумевает зарабатывание денег. Деньги мы там зарабатывали, в дипломах о получении специальности было написано «музыкант», поэтому я называю это профессиональной сценой.

В начале выступления мы с Мишей играли вдвоем. Во втором отделении появлялась Земфира и пела свои восемь песен. Позволю себе вспомнить еще одну трогательную сцену, которой я был неоднократным свидетелем и невольным участником. Когда она выходила петь песню, в которой я не играл, она просила меня просто выйти постоять с ней рядом.

Очень скоро наш репертуар расширился. Земфира самообучалась очень быстро и, повздорив с Мишей, вскоре сама села за клавиши. Так мы остались в оркестре вдвоем.

Я не пожалел, что позвал петь именно ее, хотя наши характеры были как будто специально подобраны по принципу несовместимости. И тем не менее мы проработали вместе, уже вдвоем, I четыре года. Она играла на клавишных и пела, я играл на саксофоне. Про нас говорили: «Нашла коса на камень». Лично у меня было устойчивое ощущение, что я отрабатываю с ней какую-то кармическую программу. Психиатр посредственного профессионального уровня мог бы с блеском защитить диссертацию на тему: «Антиподы в искусстве – правда или вымысел», на нашем дуэте.