Станислав Мальцев - Вика-Викуля. История любви

Эдька сделал серьезное лицо.

– Тебе показалось, как бы сотрясение воздуха.

Анна Петровна рассердилась, подняла кроссовку.

– Не ври! А это чё?

Эдька отобрал кроссовку, открыл дверь и выкинул в прихожую. Там только тихо пискнули.

– Видимость, баб Ань, все типа видимость.

– Ничё себе видимость, две кобылы с голыми титьками… Откуда. они? Как хоть зовут-то? – Анна Петровна вздохнула, что ты с ним сделаешь.

Эдька задумался.

– Вроде одна Клепка, вторая – как бы Фек…

– Клички какие-то собачьи… А по-настоящему как?

– Откуда я знаю? Только вчера на тусовке встретились.

Анна Петровна так и ахнула.

– Только вчера! И сразу в дом приволок!

Эти слова почему-то развеселили Эдьку, засмеялся все так же громко!

– Га-га-га! Ты че? Телки как тёлки, конкретные… Все на месте и спереди, и сзади!

Он насмешливо глядел на глупую старуху – ниче не догоняет. Ведь всё путем. Он давно уже ни в грош её не ставил, знал, все простит, все стерпит, выгородит перед отцом. И во всю пользовался этим.

Не раз и не два поздно – с дискотеки или из ночного клуба – являлся не один, старуха всегда ждала и пускала без звука. А пустые бутылки из его комнаты тайно выбрасывала в мусоропровод. Вот и этой ночью привел Клепку, а потом, когда старуха ушла, запустил Фек и Анта.

Анна Петровна не унималась, ей все надо знать про любимого внука.

– Ну, ты и дурак! Презервативами-то хоть пользуешься?

– Баб Ань, не парься! – он поднял руку, словно собираясь закрыть ладошкой ей рот.

– Что же ты, стервец, двоих чё ли.., – она остановилась, подбирая слово. – Чё ли клепал?

– Га-га-га! – опять засмеялся Эдька. Ну, прикалывается старуха. – Там ещё Ант!

– Ещё одна? – у Анны Петровны руки-ноги задрожали.

– Ты чё? Ант – Антон из нашего класса, ты его знаешь, был у нас.

– Ант, – повторила она уже потише. – Пусть выйдет сей момент! Эдькин дружок подслушивал за дверью и сразу выскочил, такой же светловолосый и высокий, и тоже в белёсых джинсах.

– Здрасте, баб Аня!

Анна Петровна показала ему кулак.

– Еще один внучек вылупился! Подь отсель!

И тот мигом исчез в прихожей, а Эдька весело сказал:

– Баб Ань! Не гони волну – фигня все это!

Но Анна Петровна не успокоилась и продолжала так же сердито:

– Кашей тебя кормила, жопу подтирала, никогда не думала, что таким кобелём вырастешь, прости Господи.., – она даже мелко перекрестилась, хотя в Бога не верила и в церковь не ходила.

Эдька её совсем не слушал, улыбался своим мыслям, вспоминал, как славно было с этими новыми. Клепка вертелась, ругалась по всякому, а Фек лежала тихо, только, сопела всё громче и громче, была мягкая и удобная, словно подушка…

Он очнулся, увидел сердито глядевшую на него старуху, громко и весело произнёс загадочные слова:

– Кина не будет! Всё атлична! Бабры поехали в Бабруйск! – и пошёл в свою комнату.

Анна Петровна открыла от удивления рот, смотрела, ему вслед.

– Окстись! Какие ещё бобры?

Внучек оглянулся, ответил серьёзно:

– Те самые.

И исчез в комнате, плотно закрыл за собой дверь.

2

Летние ночи короткие, солнце уже пробивалось сквозь плотные шторы и в комнате стало совсем светло. Павел Павлович Пупышов проснулся, захотелось пить. Вчера вечером после работы с прорабами «раздавили» две бутылки беленькой, да почти без закуси, вот голова и болела, во рту пересохло.

Не спеша, встал, подошёл к столу, налил стакан боржоми, выпил залпом, и повторил. Любил эту водичку, хоть и стала дороговатой, ну, а что делать, жить-то надо, да и доктор советовал настойчиво её употреблять регулярно.

Скинул майку, было жарковато, в трусах вовсе не спал. Стоял голый, высокий, плотный, широкоплечий, но не толстый, хотя, конечно, лишний вес немного был. Грудь, живот и ниже – в густых зарослях волос, почему-то они тут стали седеть, хотя на голове не замечал ни одного белого.

Ему нравились эти заросли-джунгли, как их называл, да и не только ему. Все девки, с кем имел дело, ахали от восторга и норовили подергать. Вот только жена, Виктория Семеновна, почему-то не обращала на них особого внимания. Вот она, спит-дрыхнет на соседней кровати под легкой простынкой.

Потянулся, почесал грудь, подмышками, в паху… Глядел на неё, первая жена не так давно умерла, остался сын, Эдька. Не одному же жить, и он почти сразу снова женился, взял совсем молоденькую, тоненькую девчонку – ни спереди, ни сзади ничего. Сидела в их медпункте медсестрой, копеечные бабки. Сейчас смотри, совсем другое кино. Отъелась, задница как задница, грудяшки налились, баба стала в полном порядке. Как говорится, есть за что подержаться, есть на чем глазу отдохнуть. Пока не родила ему никого и не надо, одного Эдички хватает выше крыши.