Станислав Мальцев: Вика-Викуля. История любви

– Потому, что пушистый.

– Нет, не годится, лучше просто Пушок.

Я, конечно сразу согласился,

– Борис Борисович Пушок, очень хорошо, даже замечательно.

Наша лестница – не дай Бог! Пыль, грязь, бумажки какие-то валяются. И, главное, подвал, там всегда стоит вода, пахнет болотом и ещё кое-чем похуже. Но она молодец, ноль внимания на всё это, хотя не привыкла к такому. В её доме наверняка лестницу моют каждый день, а подвала совсем нету.

И тут я вспомнил: ёлки-палки, ё-моё! – как говорит Пал Палыч Пупышов, а моя-то комната! Стыд и позор! Но было уже поздно, пришли. Глаза опустил, сказал тихо:

– Прошу вас, только не пугайтесь, не ждал гостей…

Мы вошли, и я увидел свою берлогу её глазами. Старый продавленный диван, постель на нём кое-как: накрыта тоже старым клетчатым одеялом. Маленький письменный столик и один стул рядом. И самодельный книжный стеллаж из некрашеных досок. Книги стояли на двух полках, остальные захватило какое-то барахло: газеты, журналы, даже тарелки.

Конечно, заметила сразу всё убожество, но слова не сказала, сразу спросила:

– Как себя чувствуете, вам надо лежать. Дверь закрыли? Вдруг соседи набегут, потревожат…

Я усмехнулся, это не грозит. Ни я к ним, ни они ко мне не ходим, иногда на лестнице встречаемся, и всё.

Она села на стул, осмотрелась…

– У вас совсем неплохо. А где же телевизор? Разве нету?

– Ненавижу этот «ящик»», – сказал весело. – Все эти сериалы с убийствами, словно живём в тюрьме и кругом одни уголовники. Был, отдал соседям, сначала хотел просто выбросить.

– А вечерами? – удивилась. – Что вы делаете длинными, тёмными вечерами зимой?

Я встал с дивана, подошёл к стене. Там, на гвоздях, висели, одна на другой, большие карты разных стран и крупные рисунки всяких львов, тигров и крокодилов.

– Вот! Каждый вечер путешествую в какую-то страну, сам себе рассказываю о ней, словно в классе ребятам.

И тут она просто приказала, громко и решительно:

– Тоже хочу послушать, быстро говорите как-будто сейчас вечер. Куда вы сегодня?

– В Австралию, очень интересная страна, просто замечательная.

Её карта уже висела первой, а вот зверюга не подходил – мохнатый медведь, такие там не водятся. Перебрал рисунки, нашёл кенгуру с могучими лапами, повесил и начал:

– Здесь удивительные животные, которые больше нигде не встречаются на планете. Вот, например, кенгуру, вы его, конечно, знаете.

Обрадовалась совсем по детски:

– Знаю, знаю, видела не раз в кино, мультики очень смешные.

Здорово бегает-прыгает. На животе сумка, а в ней детёныш, это удобно. Ой, простите, я перебила…

Замолчал, сразу встала, подошла к рисункам, начала их разглядывать. Сказала тихо и грустно:

– Как интересно вы живете, а я… Тоска…

Вытащила портрет гиены.

– А это кто? Такая противная!

– По-своему полезное животное, санитар леса гиена… – И тут я, наконец, решился: – Виктория Семёновна… Вика… Можно вас так буду звать?

Открою секрет, так её и звал, мысленно, конечно, с самой первой минуты, как увидел.

– Можно, и даже нужно. Виктория Семёновна – очень скучно.

Я совсем осмелел:

– А если Викуля? Вика-Викуля…

Она чуть вздрогнула: когда-то, сто лет назад, и вообще в другой жизни, её так называл молодой врач, с которым работала в больнице. Началась у них любовь, короткие встречи во время ночных дежурств. Она была, как укол сделанный неумело, – трудная и болезненная. Началась и кончилась, осталась только память о его горячих, жадных губах, да ещё боль от аборта… Но ответила почти спокойно:

– Ладно, давайте.

– Мне очень нравится, звучит прекрасно – Викуля.., – я улыбнулся. – Знаете, Вика-Викуля вы такая красивая…

Тоже улыбнулась, только грустно.

– Будет вам… – Взяла мою руку, сосчитала пульс. – Надо бы давление померять, но у вас, конечно, тонометра нету, – и подвела к дивану. – Раздевайтесь и ложитесь по-настоящему. – Быстро, я и слова сказать не успел, сняла с меня пиджак, расстегнула рубашку. – Слушайтесь меня, я ведь медсестра, хоть и бывшая.

Сел стащил рубашку, а она продолжала:

– И брюки! Брюки тоже!

Отвернулась, не скрою, мне была приятна такая забота, был просто счастлив. Сдёрнул штаны, забрался под одеяло и отрапортовал:

– Готов как юный пионер!

Посмотрела, лукаво улыбнулась.

– Молодец! Сейчас лекарство дам, – и вытащила из своей сумки плоскую фляжку, отвинтила крышку-пробку, я почувствовал запах коньяка.

Поднесла фляжку к моему рту.

– Расширим сосуды, пейте без разговоров.