Петр Альшевский - Оставь компас себе

Наслушавшаяся Люся осознала и как вкопанная. Сдавленно говорит, что женщина она контактная, но три лесоруба перебор. Мы в полях, что у леса, о Господи, мы для них в пределах досягаемости, к нам кто-то приближается!

Да Градислав это. Овладеть он мной намеревается – на тебя он, Люсенька, не покусится.

Ну а двое, что из леса сейчас к нам наяривают, они что? Не дядя Ладимир с дядей Добродеем они случайно?

Они, Люсенька, они. Поскольку я с Градиславом, они к тебе, Люсенька, к тебе. Эх, умею я все-таки подругу развлечь!

Для чего я Люсю в поля, совершенно понятно, а для чего она меня к бензоколонке, может, и вырисовывается, но кубически: на затемненную грань ромба смотри и заложенные в ней объятия и проклятия угадать пытайся.

Я, с позволения сказать, думаю, что Люсе и ее уголовнику я… со мной никаких хлопот, но испытывать во мне нужду… колышущимся ковром дорогу покрыла саранча. Дорогу к разгадке я, кажется, нащупала, но на меня наслали. Сбросили не на меня, а передо мной, но с себя я бы стряхнула, а по симпатичным насекомым как мне шагать?

Пойду назад. От разгадки удалюсь и не расстроюсь – ум у меня непытливый, непременно докопаться во мне не свербит, встав поперек, мое отступление он заблокировал.

Он похож на осленка, но он взрослый осел. На меня посмотрел и голову опустил. Чтобы на свой поднимающийся член посмотреть.

Взирая на него, ворчливо молвит, что стрессовых ситуаций ему следует избегать.

Я сказала, что я ему ни в одном из миров не отдамся, но прозвучало искусственно. Нехватка категорических ноток и меня резанула, а осел весь вскинулся и, страстно пофыркивающим, ко мне двинулся.

Четыре месяца, что мы с Колей встречались, пролетели очень быстро… полминуты секса с ослом еще быстрее пролетят…

Я что, покориться подспудно настраиваюсь? Мне бы этого наглого осла за уши и мордой в гравий, а я, подстилка всеядная, уступить ему думаю?

Коленька бы меня… Коленька для меня страница не перевернутая, и если я с Коленькой, с ослом мне…

Извини меня, Коленька, попутало меня, миленький, извини – за вызревшего в голове Градислава, за последовавшего за ним осла, объединяющее начало у них в моей оторванности от тебя, но где бы ты ни был, я обязана пребывать мыслями только с тобой и оправданий мне нет, беспорядочно мыслящую женщину ты вправе подвергнуть беспощадной порке, скорей приезжай и лупи!

Если бы Коленька слышал, он бы, полагаю, завелся и приехал. Для собственного удовольствия неслабо бы меня выпорол!

А что, интересно, у меня за сомнение? При искреннейшем посыле души любимый, не сомневаюсь, что слышит – и трех дней не пройдет, как приехавший Коля, содрав с меня штанишки, разложит меня на кроватке и… да я же в положении! Ну все, ждать мне нечего, адски отстегать меня за провинности Коленька не приедет – хлестать беременную, само собой разумеется, отталкивающей жутью отдает, но ты, Коленька, послушай. После ударов по спине и по заднице ребеночек во мне не пострадает. Я с гинекологом Пузьменковичем проконсультируюсь, но он мое мнение наверняка подтвердит.

Противоречить пациенткам отучен он накрепко. Кого-то из заблуждающихся на истинный путь направлял, а она маникюрными ножницами ему в щеку. Проткнула и с высоко поднятой головой ушла.

Щеку Пузьменковичу зашили, но прежним он, конечно, не стал. Мозги не набекрень, но из-за прибавившейся в разы осмотрительности отход от былого Пузьменковича произошел внушительный: позиция у него теперь абсолютно вариативная. В ресторанах, я слышала, всегда прав клиент, а у Пузьменковича пациент.

Его Колющая Пациентка! вроде бы миролюбивая мышка, но он помнит; запах парфюма мягчайший, переклинивание сознания резкое, позавтракавший сэндвичем гинеколог Пузьменкович выводит на старт свою упирающуюся лошадь. Тело, комплексное свое тело – оставшейся волей понукает его в женскую консультацию идти и работать: критическая масса, естественно, накапливается. Перехлестнет и работу сменю! Должность секретаря подозрений мне не внушает. К Тринищихиной наймусь и кофе ей, на звонки отвечать, у наблюдаемой мной Татьяны Тринищихиной бизнес разросшийся, рентабельный, какое направление, я не осведомлялся, но безусловно перспективное.

Татьяна Тринищихина симпатию ко мне открыто питает, и попросись я в секретари, работу я получу. Она бы мне и чего помасштабнее подобрала, но я из гинекологов не ради роста сбегаю. Солнышко услаждающе пригревает, однако я не ощущаю, на гинеколога с заштопаной щекой дары неба не воздействуют – и на бизнес-леди с землистым лицом они, пожалуй, не слишком.