Петр Альшевский - Оставь компас себе

Когда с Коленькой познакомилась, ответила я, в широкой улыбке расплываясь.

Твоего Колю нам бы… залететь от сволочи – не беда, но при условии аборта. Ты мою мысль отвергла. Рви волосы, дура!

Неистовая пляска гнева меня забрала. Коленьку в сволочи, ну ты и собака, лай, но знай, что я… набирая воздух, остыла. Сдерживающие центры включились и Люсю я не отлупила: я беременная, а беременным драться нельзя.

По лицу девушек не бьют, но я бы крикнула Люсе, что целить в лицо ей разрешается. Лицо мне разбей, но к животу не прикасайся! Женщина-мать или женщина, стать ею намеревающаяся, беременную в живот бы ни за что, однако моя подруга Люся к материнству без пиетета. Мы на сраном отшибе, она говорит, и никого плодить я тут не буду. Тут я из-за социальной обстановки отказываюсь, а в Москве я бы не рожала из-за нежелания жизнь себе осложнять – я свободна, красива, у меня несколько заманчивых предложений блестяще развлечься… ребеночка завести? Животная тяга сиськой кормить, да в коляске возить – это рабская бабская психология. Ночью светят звезды, но размножайся они, им бы не вверху, а к нам. К совам над морями, к крабам под стеклом.

Еще раз, Люся.

Что?

Повтори, я не поняла.

Якобы повторяя, она не про сов и крабов, а про спотыкающихся северных оленей, затянутое тучами небо, невзрачные годы у домашнего очага меня доламывают, но я выскакиваю, дверью хлопаю, на улице куда мерзотнее, но я в машину, и из сумрака меня вывезут.

У бензоколонки Люся глядит на часы. Из-под рукава вытянула и посмотрела. Затем на меня. На часы пронизывающе, а на меня взглядом неузнающим. Ангел оптимистичных размышлений ее, наверно, к себе увел.

Мой грандиозный уголовник! Секунды, разделяющие нас, тают! На автозаправку ты не только за бензином, но и за мной, за твоей королевой постельных дел – у меня к тебе особое расположение, и ты можешь заранее торжествовать, все существующее разнообразие я тебе предоставлю!

Какой океан? Какая заплывающая за буйки старуха?

Если это постаревшая я, то я польщена. На старости лет быть в форме и при деньгах – хорошая перспектива.

Или океан мне ты оплатил? Нищей прозябающей старушке! Проследуй-ка ты, девочка моя давняя, на океан и здоровье свое убогое чуть подтяни.

Вспомнил обо мне, да? Самопроизвольное воспоминание о Люсе выпустило в тебя ностальгический заряд и ты навел справки, прознал, что Люся в немощи и нужде, перед ней наступающе брезжат кладбищенские врата, но позагорав и поплавав, окрепшая Люся их отодвинет, и да будет так.

Да будет по-моему, да будет так! как решу, так и будет – безраздельно определяющий! подобный божеству! дозволь мне отвести тебе место нескромное, но твое. Оплата загранпаспорта, перелета и проживания исходит от божества! на бога я надежд я не возлагала, но вспоможение меня не обошло! поворотившись к минувшим зигзагам, меня обогрело божество – с темным прошлым, со скрюченной спиной, бездарная песня об обернувшемся и за поясницу схватившемся…

С шипением оно подавалось.

Не шипи, сучий змей! Пой, соловей!

Запахло соловьями.

Под майонезом запеченными! Меня уверяют, что это свинина, но аромат соловьев я ни с чем не спутаю.

В курортном ресторане довольствоваться мне курицей. Амбициозная кухня у океана и ни к чему – перевесить его, она не перевесит, но соперничество в нем вызовет. А соперников он высоченной волной накрывает: я бы в ресторане моллюсков кушала, а на меня неохватная толща воды. И в ней те же моллюски. Погибая, я бы и живого моллюска с собой утащила. Заглотнула бы и подыхай, малыш, вместе со мной!

Неважно я чего-то. За рамками дозволенного поведения. Сама помирай, но невинную тварь на загробные просторы не прихватывай. Долина вечной тени… а разницу они почувствуют? В земных водоемах уже на небольшой глубине столь же непроглядно. Значительно отплыв от берега, глубину я для себя создала. Мне бы на океане неге, сознание умасливающей, предаваться, а я как многообещающая разрядница, впахиваю. За буйки заплыла и начатое не бросаю.

Я старуха. Мне пора уходить. Гребки у меня энергичные, но каждым гребком флаг я спускаю. Неутоленность жизнью в прорыве к смерти я воплощаю!

Подмерзающая Люся сжимается. Прошло лето, пришла осень, пес бы с осенью – зима пришла. У бензоколонки мы с Люсей обвыклись, но к холоду не привыкнешь.