Валентина Телухова - Шуршали голуби на крыше

– Хватит нам, хватит всем. Нам еще в обратный путь. Ты, Матвей Иванович, за рулем.

– А ты думаешь, что в такой час нас милиция встретит? Прав нас лишит? Неси Мария Ивановна, свой спирт. Мы его оприходуем. Нам это по плечу! А ты, Прасковья Терентьевна, не возражай!

– Он – единственный мужчина в нашей компании, будем его слушаться!

Лучше всех «слушалась» Матвея Ивановича Мария Ивановна. Меньше чем через час стало ясно, что управляющего за руль пускать нельзя. Хоть и милиция очень далеко. Потому что он уже плакал на плече бабы Вари и говорил о своем Петеньке, о том, почему их с Аней так Бог наказал.

– Бывает горе и больше твоего. Бывает, что дети вырастают плохими, творят зло страшное. А Петя никого не обидел, слова плохого никому не сказал, а то, что он вечный ребенок, так значит тому и быть. Доля его такая, судьба. А ты поплачь, поплачь, не все тебе в себе горе нести. Надо иногда и выплеснуть его из себя.

– Горе вином не зальешь, а радость пропьешь – неправильная пословица! Если по чуть-чуть, ничего страшного!

С этими словами Мария Ивановна стала исследовать содержимое опустевших бутылок.

– Уймись! Хватит тебе уже! Давай лучше споем! Давно не пели мы втроем с Варварой, да и Зиночка нам подпоет! Она тоже девушка голосистая! Запевай!

– Подскажи, какую?

– Что-нибудь душевное очень.

Песню спели так красиво, так задушевно, что после пения все притихли и взгрустнули. Каждый думал о своем. Зиночка думала о том, что у неё нет ни матушки, ни батюшки. Варвара думала о том, что живет на отшибе от людей, и Зиночкино несчастье обернулось для неё праздником, Матвей Иванович думал о судьбе своего Петеньки. Баба Маша и баба Паша думали одинаково: о том, что вдовья доля горькая на вкус.

Все-таки компания засобиралась домой. Зиночку закутали в тулуп, который соседки привезли с собой на всякий случай, на ноги обули старенькие хозяйские валенки. и она уселась в предварительно прогретую машину с большим пакетом в руках, в который сложили её полусырую одежду. Матвею Ивановичу помогли добраться до машины и усадили рядом с Зиночкой. Он уткнулся в уголок сиденья и мгновенно заснул. За руль села баба Паша. Она была трезвеницей. Рюмки в застолье только поднимала и чуть пригубляла, так что за весь вечер она приняла грамм пятнадцать алкоголя – не больше.

– А ну-ка, вспомним молодость! Не пугайся, Зинаида, я машину с войны водить умею, и права у меня есть. И такую я когда-то водила. Домчу с ветерком! Ну, Маша, не ожидала я от тебя такого. Подсунулась ты с этим спиртом!

– А вот посчитай! На кампанию из пяти человек бутылка водки. По сто грамм на человека! Что это для здоровой женщины? Один глоток! А мы добавили, получилось по два глотка.

– Ты не раскладывай на всех. Я почти совсем не пью. Ни при каких обстоятельствах. Вам троим по глотку хватило. Остальные глотки Матвей Иванович сделал. За нас всех. Не люблю я эти средние цифры! Вот, допустим, съела ты полкило колбасы, а я – ни грамма, а в среднем у нас с тобой по двести пятьдесят граммов на душу населения получилось. Только у тебя в пузе шолк, а у меня – щёлк! Или вот про спиртное говорят, что в год мы выпиваем восемнадцать литров на человека! Почему же нас всех вкруговую алкоголиками делают? Я вместе со встречей Нового года и именинами больше 300 грамм не выпиваю, а ведь кто-то за меня мою норму добирает, надрывается бедный! А я – симулирую!

– За кого ты меня принимаешь? Я что, колбасу сама бы съела? Или литры одна выпила? Только никто мне колбасы не несет, и литры не поставляет! Я бы тебя и Зиночку угостила. Поосторожней со своими примерами, так и обидеться можно!

– А ты не обижайся! Теперь такие хлопоты мне: везти нас ночью домой. Домчу с ветерком, молодость вспомню. А про Матвея Ивановича молчок, никому ни звука. Бедный мужик! Приехал молодым человеком, мечтал дальше учебу продолжить, хотел ученым стать. А как родился у них с Аней Петя, так и остались они в нашей деревне. Аня медицинский институт так и не закончила. С пятого курса ушла. Куда с таким ребенком? Теперь вот фельдшером у нас работает. А Петеньку и в школу не взяли, слово такое придумали – «необучаемый»! А учить кто-нибудь пробовал?

Зина в разговорах участие не принимала, она укуталась в тулуп, задремала… и сквозь дрему видела заснеженные поля, полоску леса вдали, мелькавшие придорожные кустики, освещенные яркой луной, и думала о том, что здесь ей всё знакомо и очень дорого. До сердечной боли!